Пасхальные яйца
Шрифт:
Хотя и говорила Ирина, что в «Эльбрусе» кормят вкусно, и цены терпимые, но, когда расплатился, осталась в бумажнике одна сотенная с мелочью, а и взяли всего по сациви и шашлыку да пару бутылок шампанского. Сначала он чувствовал себя с ней скованно, но вино постепенно придало уверенности, и Олег Петрович рассказал несколько смешных случаев из своей жизни, и они действительно были смешными, по крайней мере, Ирина смеялась искренне и заливисто.
Шампанское и ей язык развязало. Правда, ее рассказ был, напротив, довольно печален. Он узнал, что сама она из глубинки, из учительской семьи. Хотела пойти по стопам родителей, поступила в педагогический на истфак. Но на втором курсе угораздило выскочить замуж. Муж из «новых русских». Каким он бизнесом занимался, она, честное слово, до сих пор не знает, но денег у него было немерено. Учебу,
Трогательная история! Олег Петрович слушал и не мог понять, так ли все было на самом деле или сочинила Ирина детективную историю, довольно-таки банальную, позаимствовав детали из криминальной хроники, что дает по субботам городская «Вечерка». А, впрочем, зачем ей врать? Она сразу его успокоила, что видов на него не строит и семью разрушать не собирается. Просто соскучилась по мужику, а он ей глянулся и захотелось испытать его в качестве любовника, если, конечно, не возражает. Такой откровенности Олег Петрович не ожидал и залился густым румянцем. Ирина, заметив его смущение, расхохоталась:
— А ты, — они уже выпили на брудершафт, — ведешь себя, как красна девица. Мы с тобой взрослые люди. Я ж не дура, чтоб не понять, на что ты рассчитывал, когда мне свою визитку давал. Не будем же мы, прежде чем в постель завалиться, бегать, взявшись за ручки по ночным улицам, а ты еще станешь стихи читать. Хорошо, если Есенина, а то собственного сочинения вирши. Это я уже на первом курсе прошла.
Она права, конечно, думал Олег Петрович, когда ехали в такси к ее дому. Но уж как-то цинично получается, по-деловому. Все-таки в отношениях между мужчиной и женщиной должна быть хотя бы маленькая тайна. Они с Тамарой впервые поцеловались, наверное, только через месяц после знакомства… М-да, ему еще сорока нет, а как здорово отстал от жизни. Сейчас вон как все элементарно! И ведь Ирина не путана какая, просто современная женщина без предрассудков и условностей — так она себя охарактеризовала. И почему-то вспомнилась телевизионная реклама: «Новое поколение выбирает «пепси»…
В постели Олег Петрович не подкачал. Четыре раза они душ принимали. Но, надо признать, первую скрипку играла Ирина. Чего она с ним только ни вытворяла, вспомнишь — вздрогнешь! Как говорит его новый коллега Максим Чебаков, делясь впечатлениями об очередном любовном приключении, «накувыркались до посинения ногтей».
Утром Ирина его разбудила, уже одетая, намакияженная.
— Вставай, казак, да побыстрее — на работу опаздываю!
— А, может, приляжешь? — предложил, откидывая одеяло.
— Ишь, неугомонный! — она шутливо погрозила пальчиком. — Придется нам перерыв сделать. Трудные дни у меня начались.
— Ревизия что ли какая? — не понял Олег Петрович.
— Дурачок! — она так и зашлась от смеха. — По женской части ревизия. Телевизор смотришь? Какую рекламу чаще всего показывают? Вот эти прокладки мне уже с утра и понадобились.
Олег Петрович почувствовал, что краснеет. Нет, все-таки до чего же она бесстыжая! Могла бы быть поскромнее.
— Но к субботе буду в боевой форме! — продолжила Ирина в том же покоробившем его духе. — У меня как раз по графику выпадает выходной.
В четверг в десять утра позвонила, подтвердила, что приглашение к субботнему обеду остается в силе. Ждет к трем часам, и чтоб не опаздывал, собирается угостить его щами из молодой капусты, а они хороши, когда прямо с плиты, подогретые уже не то.
А в двенадцать умер Федор Ильич Тетерятников. Прямо на рабочем месте, у всех на глазах. Бумажка какая-то у него со стола упала, он наклонился ее поднять и повалился на пол. Острая сердечная недостаточность. А мужику всего пятьдесят семь, даже до пенсии не дотянул.
Все думали, что похороны будут в понедельник, но родственники покойного подсуетились — за каждый день нахождения тела в морге теперь приходится выкладывать немалую сумму — ив пятницу было объявлено, что в свой последний путь Федор Ильич отправится завтра, панихида в двенадцать часов прямо на кладбище.
На похороны пришло человек двадцать пять. Жена и двое взрослых дочерей — Олег Петрович определил их среди женщин в черном по заплаканным лицам, — восемь человек с работы, почти треть коллектива, остальные, очевидно, родственники и друзья.
Открыл панихиду заместитель генерального директора компании Станислав Евгеньевич, совсем еще парнишка, из тех, про кого говорят, «молодой, да ранний». В столь ответственной роли выступал он впервые, но траурную церемонию провел на должном уровне. Свое прощальное слово Станислав Евгеньевич начал с того, что Федор Ильич пользовался заслуженным уважением у коллег, к своим обязанностям относился добросовестно, и на вверенном ему участке работы все всегда было в полном ажуре. Среди достоинств покойного особо были отмечены пунктуальность и вежливость. Принадлежа к поколению, на которое наложило свой неизгладимый отпечаток время застоя, он, тем не менее, правильно воспринял наступившие перемены и стал горячим поборником рыночной экономики. Таким, как Федор Ильич Тетерятников, с пафосом заключил зам. генерального директора, принадлежит будущее России. (Тут Олег Петрович невольно усмехнулся, потому как будущее с покойниками не очень-то соотносится).
Следом выступил сосед по лестничной площадке крепкий басовитый старичок из вымирающей породы активистов-общественников. Тот сосредоточил внимание на том, что Федор Ильич имел авторитет и среди жильцов дома, где проживал с момента его заселения в 1971 году, потому как, во-первых, был хорошим семьянином и дочек воспитал скромными и послушными, они во дворе никогда не безобразничали, не то, что нынешние ребятишки, которые насмотрелись всякой гадости по телевизору, а во-вторых, он всегда в числе первых выходил на субботники по уборке дворовой территории, и жаль, что эта славная традиции прервалась, и вообще не все было плохо в нашем недалеком прошлом.
Станислав Евгеньевич спросил, не желает ли еще кто выступить. Все молчали, потупив глаза. Олегу Петровичу стало жалко покойника, которого еще два дня назад что-то связывало с этими понуро стоящими у могилы людьми, и вот он умер, и они уже вычеркнули его из своей жизни. Могильщики взялись было за крышку гроба, и тогда Олег Петрович, сам того от себя не ожидая, выступил вперед и попросил слова.
Из его речи выходило, что он многим обязан Федору Ильичу Тетерятникову, которого знал еще по совместной работе на известном всей стране заводе «Красный факел», можно даже сказать, считает его своим наставником. Федор Ильич давно ушел с завода, и вот спустя годы Олег Петрович случайно встретил покойника на улице… Здесь он запнулся, потому как понял, что тоже выразился нескладно — покойники по улицам не гуляют — и стал уточнять: де, встретил еще живого Федора Ильича, и тот предложил ему перейти в компанию «Росшвеллер», где, конечно, условия работы на несколько порядков лучше заводских. А ведь кто другой, может, и не узнал бы его на улице или бы сделал вид, что не узнал, а Федор Ильич узнал и принял участие в судьбе простого инженера. Произнося ни слова, Олег Петрович посмотрел на гроб и ему показалось, что лицо покойника приняло насмешливо-брезгливое выражение, и вот-вот откроется серый запавший рот, чтобы сказать: «Хватит трепаться, господа!». И Олег Петрович стушевался, промямлил еще какие-то совсем необязательные слова и с облегчением заключил: «Пусть земля ему будет пухом!».