Пасодобль — танец парный
Шрифт:
Мы лежали в машине, глядя на черное небо. Небо раскинуло звезды даже у горизонта. Они светили огнями святого Эльма сквозь узкие щели таинственных меловых гор, всосавших в себя древний океан, как губка.
— Повтори! — потребовала я.
— Я хочу быть с тобой всегда.
— Всегда, — повторила я как эхо.
— Когда я тебя звал, ты мне сказала «иди».
— Не сказала куда? — Хорошо, что он не мог видеть моей улыбки.
— Нет.
— Иди в меня, — шепнула я.
Звезды закрылись тенью, а мне больше ничего и не надо было. Я коснулась его губ и забрала его дыхание. Все до последнего вздоха. Как губка.
Горы сказочного края
Сказочная земля была старой, в миллиард лет, потому ее лицо было изъедено складками и глубокими морщинами. Такими глубокими, что они казались бездонными, извилистыми провалами. Сказочная земля скрывала морщины как человек, прикрывая отвесные разломы выступами и натеками. Но безуспешно. По-моему, она давно бросила это занятие. Заниматься чепухой? Она и так была красивой. Зачем делать вид, что ты не тот, кто есть на самом деле?
Ваня копал то ломом, то лопатой. Долбил оба [5] , насыпанный курганом земли. Расхититель гробниц рыл и копал без стыда и священного трепета. Археологи умерли бы от ужаса и негодования. Мы не археологи, потому мы не умирали, а чувствовали себя превосходно.
5
Могильник.
Я хотела Ване помочь, он не позволял.
— Мне скучно! — кричала я.
Я злилась, он все равно запрещал. В этом что-то было. Приятно чувствовать себя женщиной, а не асфальтоукладчицей. Земля была спекшаяся, как застывший бетон. Нужно действительно чего-то очень хотеть, чтобы в невыносимую жару так мучиться, а не маяться от безделья.
— Ты всегда ездишь один? — спросила я.
— Нет. С друзьями. Они появились случайно. По интересам.
— Почему не с ними?
— Мы обычно не ездим в такую жару. Или едем в другие места.
— Да? — удивилась я. — А сейчас? Отпуск не вовремя дали?
— Можно сказать и так, — засмеялся Ваня.
Мне повезло. У Вани был отличный работодатель. Я мысленно послала ему респект. От всего сердца.
На его голове была футболка, сверху козырек, на лице солнцезащитные очки. Вид разбойничий. Таких разыскивает милиция. Я смотрела во все глаза, как работает его плечевой пояс и грудная клетка. У расхитителя гробниц был широкий разворот плеч, могучие наплечники дельтовидных мышц и сжатые усилием мускулы плеча и предплечья. Мощная грудная клетка. Большие грудные мышцы разлетаются по обе стороны грудины орлиными крыльями, зубчатые — слушаются хозяина как клавиши, брюшные сложились твердыми шашечками черепашьего панциря. И пот. Слезы и струйки на смуглой коже, как после купания. Особенно на сосках. Трогательно и эротично видеть слезы на плоских, маленьких мужских сосках. Я раньше никогда не думала над этим, а теперь думаю. Хорошо, что на моих глазах солнцезащитные очки. Это мое, личное. Хотя касается другого человека, которого я вижу перед собой каждый день. Я к такому не привыкла.
Я хотела любви прямо сейчас. Немедленно! Внутри меня было жарче, чем снаружи. До ста градусов по Цельсию. До солнечного удара. Я хотела и горела от стыда и желания. Что он скажет?
— Я пройдусь.
— Далеко не уходи, — попросил он.
— Боишься заблудиться? — засмеялась я. Мое лицо пылало… От жары.
Он смотрел мне вслед, пока я шла. Я ощущала его взгляд спиной. Я обернулась, это было действительно так. Я помахала рукой. Он махнул в ответ. Хорошо чувствовать себя женщиной, скажу я вам!
Я взяла с собой альпеншток. Одну из треккинговых палок. Хорошая палка с вольфрамовым наконечником. Может пригодиться от змей. В этих местах должны были водиться эфы и стрелки. Стрелки такие дуньки! Неужели они правда прыгают на людей из-за угла? Мне говорил так папа. Может, он шутил?
Степь уже успела выгореть, она была желто-бурой, запыленной суховеями до серости. Я набрела на саксаульник. Черный саксаул уже потерял свои длинные зеленые отростки, он кривился тяжко и трудно, как раб. Один из них был главный. Он стоял на отшибе посреди желтой жухлой травы. Зверь с крокодильей мордой, вставший на задние лапы. Он тянул длинные суковатые руки к своим рабам. Будто выбирал следующего. Но в саксаульнике был такой запах! Отвар и настой! Воздушная взвесь эфира и горечи, растертых в ступке полыни, чабреца, тимьяна, девясила! Они уже сморщились от палящего солнца, но пахли, как плавильная печь цветочной пыльцы. Смертоубийственно! Для голодного.
— Надо будет сюда вернуться на закате. Вдвоем. — У меня в животе екнуло и отпустило.
Я ткнула альпенштоком невзрачный маленький холмик, и вдруг на меня из земли посмотрел глаз. Голубой. Вынутый из стакана глаз. Я застыла как вкопанная. Мне стало страшно до мурашек на коже. Скрюченный рабом черный саксаул, дикий, горький запах мертвой травы, палящий, испепеляющий зной и голубой ненастоящий глаз, смотрящий на меня из земли. Это была дьяблерия сказочной страны.
— Жарко… Жарко… Сил нет, — шептала мне сказочная страна снова и снова. — Жарко… Жарко… Сил нет.
А мне было холодно до озноба, вернувшегося из черной спирали заброшенной подземной мечети. Мне было душно от ее черных закопченных Узких коридоров и переходов. Мне было тяжко от ее нависших потолков. Мне было дурно от запаха рассыпавшихся, сожженных временем человеческих костей. Страх пробирал до самого нутра, до темной дикости. Я снова увидела блестящую роговицу, подернутую голубым светом газового фонаря.
— Так не бывает!
Я стряхнула наваждение и ковырнула землю. Ко мне выкатилась бусина размером с колиброванную вишню. Обычная голубая бусина. Сейчас такие носят. Она блестела на солнце. Я взяла ее в руки и отбросила в сторону, как ядовитую гадину. Сразу же! На меня снова посмотрел белый глаз с внимательным серым зрачком. Я побежала как сумасшедшая через кусты и кочки. Дьяблерия продолжалась. Она сделала мой мозг текучим и легким, а мою кровь такой густой, что сердце не могло пробиться. Я издали увидела Ваню и закричала:
— Там! Там глаза! Глаза!
У него из рук выпала лопата. Медленно. Как в замедленной съемке. Я ждала и не могла дождаться, когда она упадет. Она упала и поставила точку.
Ваня смотрел на бусину. Вертел в руке то так, то сяк.
— Это бирюза. Скорее из Индии. Не похожа на местную. Попала сюда по следам Великого шелкового пути. У него были ветки. Нефритовая — из Кашгарии в Китай, лазуритовая — из Памира в Иран и Месопотамию. Ты нашла бирюзовую, — он улыбнулся. — Новичкам везет.