Пассажирка
Шрифт:
— Нет правил без исключения.
— Разумеется.
— А исключения только подтверждают' правила.
— Конечно, конечно.
— А вас не интересует, почему я делаю исключение для вашей супруги?
Вальтеру весь этот разговор уже порядком надоел.
— Нет. Но, вероятно, у вас есть на то причины…
— Разумеется, есть. Я знаю о вашей жене больше, чем вы думаете. — Американец на мгновение умолк, а Вальтер с удивлением обнаружил, что все предметы вокруг стали вдруг расплываться, как в тумане. — Знаю, что она женщина незаурядная, натура исключительно тонкая и впечатлительная. Я догадываюсь также, что у нее было трудное детство. Мы оба
— Пойдемте в бар, — предложил Вальтер.
— А фрау Лиза, то есть, извините, ваша супруга?
— Она разыщет нас. Не бойтесь. «Первый после бога» доставит ее в целости и сохранности.
Но как раз в этот момент оркестр перестал играть, и Лиза села за столик. Капитан поклонился и ушел.
— Если вы будете так часто оставлять нас одних, нам придется поискать себе другую компанию, — шутливо пригрозил Бредли.
— Не возражаю, — с улыбкой отпарировала Лиза. Она раскраснелась после танца, глаза у нее блестели.
Вальтер почувствовал былую нежность к ней.
— Значит, вы разрешаете? — продолжал американец.
— Конечно.
— Прекрасно. На следующий танец я приглашу свою соседку. В конце концов я каждый день говорю ей «доброе утро» и «спокойной ночи». Ведь это дает мне какое-то право… Как вы думаете, Кречмер?
Вальтер рассмеялся.
— С этим вопросом вам лучше обратиться к моей жене. Я не специалист в этой области.
Он тут же пожалел о своих неосторожных словах. Лицо Лизы с застывшей улыбкой на губах напомнило ему о вчерашней сцене в каюте. Как не ко времени пришлась его шутка! Ведь именно соседка Бредли, дама из сорок пятой каюты, была главной, хотя невольной и косвенной, причиной признания Лизы, роковые последствия которого она, несмотря на свое напускное веселье, конечно, сознавала. Вальтер попытался замять неудачную шутку, но было уже поздно. Бредли повернулся к Лизе:
— Фрау Кречмер! Как бы вы отнеслись, если бы мужчина вроде меня, который каждый день говорит вам «доброе утро» и «спокойной ночи», если бы этот мужчина только по праву соседства однажды вечером, на балу, когда все веселятся…
— Не думаю, чтобы это было достаточным поводом. — Лиза даже не дала ему договорить, и ее слова прозвучали так сухо и неприязненно, что захмелевший Бредли сразу протрезвел.
— Кажется, я снова ляпнул какую-то глупость. Прошу прощения, мне очень неприятно. Я выпил несколько больше, чем нужно. Извините, пожалуйста… — И он поднялся.
— Да ничего страшного, сидите, — шутливо вмешался Вальтер, но Бредли не поддался на уговоры.
— Поищу в баре чего-нибудь отрезвляющего. Если у вас будет желание, приходите ко мне туда.
Он поклонился и направился в бар.
Лиза увидела, как в проходе он встретился с незнакомкой и демонстративно раскланялся, сделав при этом такое движение, будто хотел заговорить с ней. Но она прошла мимо, чуть кивнув головой, лишь какое-то подобие улыбки появилось на ее лице. Увидев эту улыбку, Лиза вдруг похолодела.
— Налей мне… — попросила она Вальтера.
— Не многй ли ты пьешь?
— Не думаю.
— Это может тебе повредить. Вчера ты принимала бром.
— Верно. Ну… Ну, так что же мы будем делать?
— Вот видишь… Тебе уже скучно со мной. Может, зря мы отделались от Бредли?
— Мне он не нужен.
— Мне тоже.
Лиза только пожала плечами. Внезапно она почувствовала страшную усталость. Слишком дорого стоила ей эта маска беззаботной веселости, эта непрестанная борьба с тревогой, сжигавшей ее изнутри. Незнакомка из сорок пятой каюты все время находилась у нее перед глазами, и это было невыносимо. Лизе не надо здесь оставаться, ей не надо было вообще приходить сюда. Но Вальтер сказал: «Будем жить так, будто ничего не было», и ей пришлось пойти. Она пила для храбрости, пила больше, чем следовало, чтобы выдержать этот ужасный бал. А время — еще одно орудие пытки — тянулось удивительно медленно. Она взглянула на часы, но вид стрелок не принес ей облегчения.
— Еще рано, — сказал Вальтер. — Бал кончится часа в два ночи.
— Разве мы обязаны оставаться до конца?..
— Это зависит от тебя. Но почему бы нам не остаться? Выглядишь ты великолепно. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. — Он рассмеялся. — Ты проспала почти весь день.
Оркестр заиграл слоуфокс, и они пошли танцевать. Это была одна из тех популярных песенок, в которых слова и музыка одинаково банальны. Но известная французская певица, которая села на пароход в Гавре, исполняла эту песенку так, что безвкусные слова о «чуде вечно молодой любви» звучали искренне и свежо, как волнующее открытие. Танцующие старались держаться поближе к эстраде, чтобы лучше слышать солистку. И неожиданно Лиза увидела незнакомку почти рядом, совсем близко. Она тоже танцевала, и это поразило Лизу, показалось странным, почти невозможным. Ее лицо, видневшееся над плечом партнера, было в эту минуту мертвым, словно маска. Как на том лагерном концерте, когда исполняли «Тан-гейзера», а Марта смотрела на Тадеуша, стоявшего за окном. Только глаза жили на этом лице, пронзительно красноречивые глаза, и взгляд их был устремлен на Лизу. Лиза попыталась выдержать этот взгляд, но не смогла и отвернулась.
— Лизхен, — остановил ее Вальтер, — кто из нас ведет — ты или я?
Поворот, и та исчезла на минуту. А потом снова появилась, но уже с другой стороны. Опять поворот, еще один, ее лицо по-прежнему маячило перед Лизой, а глаза не отрывались от Лизиного лица. Наконец и Вальтер это заметил.
— У тебя, ' оказывается, есть телепатические способности…
— Ты о чем? — через силу спросила Лиза.
— О той женщине, — ответил он тихо, —
которая показалась тебе знакомой. Вчера ты приглядывалась к ней, а сегодня она все время смотрит на тебя.
Лиза оглянулась, словно желая проверить слова мужа.
— Эта… англичанка?
— Вот именно. Разве ты не заметила, что она наблюдает за тобой?
— Нет… не заметила.
— Ну, может быть, мне показалось.
Молча они закончили танец, и Лиза предложила пойти в бар.
— Ты больше не хочешь танцевать? Ведь это только начало.
— Нет, почему же, еще потанцуем, но сейчас пойдем выпьем чего-нибудь.
— Хорошо. Но там мы встретим Бредли.
Они протиснулись сквозь плотную толпу танцующих. Незнакомка и ее партнер, очевидно, продолжали танцевать. Лиза облегченно вздохнула. Три девушки, смеясь, подбежали к Вальтеру и замкнули круг. Лиза помахала ему рукой и, не дожидаясь, пошла в бар. Кто-то окликнул ее: «Мадам!..» Это был стюард, сообщивший ей сведения о незнакомке.
— Не хотите ли мазаграна? — спросил он, а потом быстро и тихо добавил: — Моя информация оказалась не совсем точной, мадам… Пассажирка из сорок пятой каюты — британская подданная, но… не англичанка.