Пассажиры
Шрифт:
«Кстати, там меня ждёт докторская колбаса», – подумал он и сглотнул в очередной раз слюну.
Семён посмотрел на Ярославу. Её роль была непонятна. За весь вечер она ни слова не сказала. Только пила свой коктейль и внимательно наблюдала за их разговором.
– Всё равно, – вставил Семён, – Перфилов в десяти романах разжёвывает одни и те же проблемы, просто несколько в иных интерпретациях. Он раб одной роли. И да, он исписался. Я по старой привычке покупаю его книги, если не идея, то хотя бы красота слога радует глаз. Но ничто не сравнится с «Безумцией невиновности»
– А как же «Комната» или «Процедура»? – словно обидевшись, спросил Ринат. – Не понимаю. Ты ещё скажи, что вся литература – это просто развлечение.
– Литература – это спасение.
– Спасение?
– Не понимаю людей, которые говорят о художественной литературе как о чём-то неполезном. Любой человек назовёт тебе 10 полезных книг – Лабковский, Карнеги, Экер, ещё кто-нибудь. Но и он же назовёт тебе сотню известных книг. То, что духовно развивает и делает тебя свободным. Сотня книг художественной литературы. Почему они так желанны до сих пор и читаемы?
– В них выдуманная история, но не просто история, а попытка какого-либо писателя рассказать о себе и своём окружении. Тот, кто узнает себя в нём, становится его поклонником и читает постоянно. Ищет в нём родственную душу, близость. И, возможно, спасение, как ты говоришь.
– И глубина, – вставил Семён, – она есть даже в юмористических романах и в книгах развлекательного жанра. И в развлечении есть шлак и есть качество. Я же подразумеваю качество!
Они замолчали. Семён больше не мог говорить, в то время как Ринат находился в задумчивости. По его бледному лицу было видно, что он не хотел соглашаться с собеседником. Он давно доел гамбургер и допил сок, и весь его вид напоминал тарелку со скомканной салфеткой, кусочками салата и пустым стаканом. Сейчас он всё больше смотрел на Ярославу. Эта девушка ему казалась загадочной и необычной. С такой он ещё ни разу не встречался.
«Любовь любовью, а деньги деньгами», – как всегда любил говорить отец Рината. Но Ярослава не казалась такой. Это тот человек, которого могли ещё в школе считать странным и необычным, этакой белой вороной на задних партах.
– Простите…
Троица молодых людей оглянулась. Перед ними с пустым подносом стояла официантка.
– Простите, я слышала, что вы говорили про Перфилова. Писателя.
– Частично, – сказала Ярослава, аккуратно и без шума допивая последние капли коктейля из трубочки.
– Я слышала, что он сейчас в Магическом театре.
– То есть как? Вы знаете, где он? – встрепенулся Ринат. – Вы серьёзно?
– Серьёзно, как все книги Перфилова, – будто обидевшись, ответила официантка.
– Простите… – подошёл Семен и посмотрел её имя на бейджике. – Лена, мы пришли на его встречу, он представлял свою новую книгу. На месте в «Обчитышах» его не оказалось. Человек пропал. И вдруг, оказывается, что он скрывается в театре.
– Я бы не сказала, что скрывается. Просто безумствует. Моя подруга там работает. Для меня все эти ваши писатели пустой звук. Все они невротики. А мне это неинтересно.
– Хорошо, тогда рассчитайте нас, – поспешил Ринат.
Троица вышла на улицу. Рядом с кафе
– Да тут недалеко, ты чего? Дойдём за пару минут.
Долго уговаривать не пришлось, и они пошли за угол, в гущу тёмных узких переулков. Ринат шёл впереди Семёна и Ярославы, словно пытался их поторопить. Вокруг никого не было. Попалось несколько людей, и то это были не прохожие, а работники магазинов или церквей, вышедшие покурить. Троица свернула в сторону Спасской улицы, которая вела до Усачёвского вала. Дома вокруг уже спали. Усадьбы, двухэтажные офисные здания, церкви и их высокие ограждения тенью ложились на дорогу, словно мечи, преграждающие путь.
Среди этих камней, в этой вечерней тиши располагалось здание Магического театра. Оно напоминало маленький храм, окружённый высоким бетонным забором, чью надпись над деревянной дверью скрывали кроны деревьев. Рядом висел стенд с афишами спектаклей от «Превращения» до «Чапаева и Пустота» с известными столичными актёрами.
– Афиша старая, – присмотрелся Ринат, – Михаил Ефремов тут, Евгений Миронов…
– Театр давно вообще работает? – спросила Ярослава.
Её слова совпали со звоном набата, прозвучавшим за спинами ребят со стороны Елизаветинской церкви. Звон был мощным, словно он пытался разбудить безлюдные улицы. Казалось, что фонарный столб будет трястись от ударов звуковых волн, а лампа упадёт троице на голову.
– Давайте зайдём уже, – Семён почувствовал холод. Вся ситуация напомнила ему старые мистические сказки о заблудших странниках, которые, спасаясь от непогоды, должны были спрятаться в укромном месте.
Сначала они постучали. Никто не ответил. Затем Ринат плечом надавил на дверь, и та, как будто всплакнув, отворилась. Трое молодых людей не сразу решились шагнуть на территорию. Там не горело ни одного фонаря. Одна темень. Только грунтовая дорожка, а по краям – сады из полуголых кустарников. Ринат испугался. Его воображение тоже рисовало мрачную картину.
«А что, если по дороге на нас нападут бешеные собаки?».
Однако он решил показать себя храбрецом и шагнул первым. За ним пошли. Семён даже решил закрыть за собой дверь. Троица быстрыми шагами направилась к крыльцу театра. Это было обычное серое здание с витражными окнами, похожее на купол. Без всяких ухищрений и излишеств.
Ребята постучали в двойные двери. Внутри замка что-то щёлкнуло, и одна из дверей приоткрылась. Ринат оглянулся на своих спутников. Те выразили недоумение, но при этом желание войти. И они вошли.
В вестибюле находилось несколько молодых людей, похожих на клерков. Мужчины и женщины, одетые по деловому стилю, стояли по всем углам помещения, держали в руках планшеты и записывали что-то спешно ручкой на листочках.
– Проходите, раздевайтесь, – к ним подошёл один из этих людей. Это была приятная и симпатичная девушка, которая всё время улыбалась.
– Простите… – начал Семён.
– Не беспокойтесь, сам маэстро не против гостей. Он пока репетирует. Но всегда не прочь провести время со своими поклонниками.