Пассионарная Россия
Шрифт:
Это тонко почувствовал Д. С. Мережковский, показав духовное смятение Александра в драме «Павел I», посвященной, по сути дела, последним дням жизни Павла и первым – Александра, – в ощущении себя императором, в понимании принесенной (как он считал – на алтарь Отечества) жертвы. И в своем романе «Александр I» Д. С Мережковский проводит ту же линию на раскрытие душевной драмы императора, вновь и вновь заставляя его возвращаться к событиям той трагической ночи.
Историк А. Е. Пресняков, напротив, убежден, что «нет оснований строить на этой стороне воспоминаний Александра об 11 марта какую-либо личную его драму».
Известный современный исторический
Однако вернемся к переживаниям молодого Александра Павловича, к первым шагам юного императора, свидетельствовавшим о его стремлении доказать необходимость переворота интересами Отечества.
Одно распоряжение государя следует за другим (порой – ежедневно издаются) – в марте, апреле, мае 1801-го. Смысл их, по выражению современников, – в «трех незабвенных словах: отменить, простить, возвратить». Официально пояснялось, что распоряжения направлены к «восстановлению всего того, что в государстве по сие время противу доброго порядка вскоренилось».
Уже 30 марта с. г. учрежден «непременный совет», на который среди других государственных дел возлагаются и пересмотр всех законов и выработка проектов перемен в России.
В эти великие дни перестройки всех дел и устоев в Отечестве рядом с государем находятся друзья его юности – Строганов, Новосильцев, Чарторыский и Кочубей, разрабатывающие программу нового царствования. Все эти люди (и Александр I в их числе) совершенно искренне предполагали создание, как сейчас говорят, «пакета реформ», которые водворят в государстве порядок и законность, преобразуют социальный строй и поднимут просвещение, развяжут силы страны…
В Петербурге интенсивно работает, как сам Александр шутил, «комитет общественного спасения». Однако не будем забывать и о том, что «якобинцы», как их бранчливо называли вельможи, не желавшие поступаться павловскими принципами, принадлежали, как и их критики, к той же «административной системе» крупной аристократии. Следовательно, при всем желании принести благо страдающему народу, они, по меткому замечанию А. Е. Преснякова, готовы были «идти только на минимум необходимейших преобразований, и то с большой постепенностью и без малейших «потрясений», признавая, что иначе лучше ничего и не делать».
И Александру, мучительно разрывавшемуся между идеями просвещенного абсолютизма и военного деспотизма, на которых он был воспитан, приходилось с первых же шагов правления приспосабливать все проекты и реформы к интересам господствующего класса с тем, чтобы, не дай Бог, не лишить их привычных привилегий.
Удивительно ли, что единственная реформа удалась на славу – преобразование центрального аппарата с целью усиления центральной власти. Указом 8 сентября 1802 г. были созданы министерства, уравновешивающие екатерининскую губернскую реформу. Новая система управления обеспечивала монарху возможность лично и непосредственно руководить всеми делами в государстве Российском.
Противоречивость характера и политики Александра Павловича отмечается многими историками, выводящими ее из двух противоположных школ воспитания: Екатерины и Павла, Лагарпа и Аракчеева. При этом почти все исследователи не замечали органическую связь в его мировоззрении этих двух влияний, сформировавшихся со
А. Е. Пресняков эту особенность точно увидел: «… в итоге обсуждений преобразовательных проектов негласным комитетом получилась программа, согласно которой не только правительство, но именно личная власть государя должна быть единственной активной силой нововведений…».
Многое из задуманного в юности осуществить в России не удавалось из-за торможения «вельможной среды», но еще и из-за того, что сам Александр и его советники были частью этой среды.
Однако у молодого Александра было множество идей, связанных и с переустройством международных отношений. Уже в секретной ноте-инструкции от 11 сентября 1804 г. он намечает общие соображения о будущем переустройстве Европы, в которых множество рациональных зерен.
Молодой император предпринимает смелую попытку обновить программу политики держав старого порядка идеями нового мира, порожденными революционным порывом европейской жизни. Он мечтает о создании «лиги наций», о новых отношениях между народами и государствами, о международной жизни без конфликтов (к слову сказать, в 20-е гг. XIX в. этими пацифистскими идеями был сильно увлечен А. С. Пушкин, как и Александр I в начале века, мечтавший о создании своеобразной федерации в Европе). Программа 1804 г. легла в основу всей международной деятельности Александра I, причем рациональное преобразование России и Европы были для него частями одной задачи.
Однако международные события развивались непредсказуемо. И вместо общеевропейского дома пришлось строить антинаполеоновскую коалицию. Аустерлиц стал поражением Александра – не только военным, но и дипломатическим. Император оказался перед выбором: капитуляция перед Наполеоном или борьба. Он выбирает борьбу и возвещает возобновление войны, ведет сложную дипломатическую интригу, создает ополчение, объявляет сбор пожертвований, призывает Церковь воздействовать на умы проповедью священной войны в интересах Отечества. Уже в 1807 г. Александр мечтает «создать» «отечественную войну – войну национальной самообороны для России, освободительную – для Западной Европы».
В то же время рассматриваются и предложения, сделанные Наполеоном еще Павлу, о разделе власти в Европе между двумя императорами, что было бы, говоря словами П. А. Строганова (в письме Чарторыскому в 1806 г.), хотя и безнравственно, но реалистично. Конъюнктура обстоятельств 1807 г. привела к Тильзитскому миру. При всей неожиданности этот шаг Александра по-своему последователен и закономерен: менялись обстоятельства, менялись и приемы. Но – не цели. Александр даже готов во имя этих целей выдать за Наполеона одну из своих сестер. И Наполеон за брак с Анной Павловной шел в международных делах на ряд уступок. Брак не состоялся. Прежде всего потому, что, как писал M. М. Сперанский, «вероятность новой войны между Россией и Францией возникла почти вместе с Тильзитским миром: самый мир заключал в себе почти все элементы войны».
Теряется ли Александр Павлович перед новыми обстоятельствами? Одно дело стремиться быть красивее и элегантнее французского императора в Тильзите (а так и было, – свидетельствуют в своих воспоминаниях современники). И совсем другое – спорить с Наполеоном на поле брани.
Александр принимает меры к усилению боеспособности армии, ведет таможенную войну против Франции, сложную дипломатическую интригу по восстановлению Польши и Великого княжества Литовского, по укреплению союза с Пруссией и Австрией.