Пастух Земли
Шрифт:
— Говори, старейшина Срп, — сказал тот.
Вождь дасов заговорил, словно не заметил произошедшей перепалки.
— Мой народ явился на войну, потому что ирги угрожают и нашим жизням. И мы снова поможем вам, если они нападут опять. Но в степи и горы за ними мы не пойдём. Многие дасы и так ушли с ними, а другие погибли в бою с ними. Мы не можем больше терять людей.
— Мы понимаем тебя, почтенный Срп, — заговорил Бхулак, чтобы сразу перекрыть неизбежные возражения, которые грозили вылиться в серьёзную свару. — И не станем принуждать вас идти на иргов. Ведь так, вожди?
Кто-то промолчал,
— Людозмеи, которые правят сейчас иргами, не выдержат силы наших богов, — торжественно провозгласил он. — Поэтому я обращусь к Шурье и Агни, и они помогут нам победить. Для этого я завтра уйду один в степь и буду говорить с ними.
Это произвело впечатление: все знали, что боги благоволят райже Гопте — тут и говорить не о чем…
— Аргрика ушёл, — сказал ему после совета отлучившийся куда-то Шамья.
Он выглядел очень встревоженным.
— Куда?
— Никто не ведает, райжа. Он взял колесницу с конями и ускакал. Один.
Это было странно, но, как оказалось, тревогу Шамьи усиливало ещё нечто.
— Нойт тоже пропала, — с трудом произнёс колесничий.
— Она ушла с брамом?
— Нет. Это случилось раньше, может, ещё во время битвы. Просто пропала из вары. Её нет среди убитых и раненых. И дасы не знают, где она.
Лицо Шамьи выражало муку.
Ничего доброго такие вести не сулили, но всем этим придётся заниматься позже.
— Она найдётся, — успокоил Бхулак сына.
Тот кивнул — без особой, впрочем, уверенности.
— Теперь мне нужно готовиться к походу, — сказал Бхулак. — А ты занимайся своими делами.
«Срп», — призвал он, когда остался один.
«Да, отец».
«Вы нашли иргов?»
«Лазутчики только что сообщили мне. Они в двух днях пути к югу. Зализывают раны, собирают отставших. Может, ждут подкреплений».
«Хорошо. Я доберусь до них меньше чем за сутки», — ответил, заканчивая общение, Бхулак.
Таков и был его тайный план.
35
Степь к югу от Страны городов. 1993 год до н. э.
Взглянув на лагерь иргов, Бхулак ясно осознал, каким безумием стала бы для ариев попытка атаковать их сейчас. К врагам и правда, похоже, подошло подкрепление, да и союзники из лесных племён их не покинули. Так что теперь на берегу небольшого озера их конусообразные палатки из турьих шкур и войлока, сверху которых торчали подпирающие их жерди, виднелись до горизонта. А вокруг лагеря под присмотром воинов паслись большие табуны лошадей.
Добрался Бхулак сюда даже раньше, чем рассчитывал. Отъехав от Аркаина подальше в степь, он выпряг коней, привязал их позади колесницы, а их место заняла видоизменившаяся Арэдви. Она тащила повозку со всем содержимым сильно и быстро, а облегчённые и, надо думать, немало изумлённые лошади бежали позади. Машина в том же темпе работала всю ночь и половину дня, и когда только-только начал проглядывать вечер, они достигли цели.
Оставив колесницу и лошадей подальше и укрывшись в берёзовом колке на небольшом холме, Бхулак глядел на раскинувшийся под ним лагерь, прикидывая, что делать. Он никак
— Я могу разведать, — сказала лежащая рядом Арэдви.
— Иди, — коротко ответил он, и девушка исчезла.
Правда, уже через несколько минут появилась вновь — словно возникла из воздуха, хотя Бхулак наконец стал воспринимать это явление, как положено: она просто многократно ускорила темп своей работы, став на некоторое время невидимой для тех, кто пребывал в обычном её течении.
— Вожди иргов собираются на совет, — сообщила она. — Вокруг вон того большого костра у озера.
Посмотрев туда, куда она указала, Бхулак поднялся на ноги.
— Я иду, — сказал он. — Ты со мной?
— Мне более продуктивно оставаться рядом, но скрытно. — возразила та. — Я настрою свои сенсоры так, чтобы слышать там всё, если надо, окажусь там сразу же. И то, что мне предстоит сделать, я могу сделать и отсюда.
Он кивнул и направился к лагерю. Внутрь него попал беспрепятственно: часовые иргов просто не могли предположить, что враг явится к ним вот так — неспеша и совершенно открыто.
…Военные советы славного народа ирг всегда проходили чётко и деловито — победу ли они одерживали или терпели поражение. Так и теперь: собравшись вокруг костра, согревающим холодным вечером конца лета и дымом разгонявшим гнус, предводители сухо и без прикрас называли количество оставшихся после битвы в их отряде воинов, сколько среди них раненых, в каком состоянии лошади, как много ещё есть стрел и так далее. Закончив доклад, вождь садился на место, и на его место в освещённый костром круг выходил другой.
Судя по их словам, дела обстояли не очень — почти во всех отрядах из строя выбыли более половины воинов. И хоть вчера к иргам пришло подкрепление, много дней назад спустившееся с Золотых гор, большинство вождей полагали, что следует отойти на свою территорию, набраться сил, а войну со Страной городов продолжить в следующем году.
На самом деле, хоть они сейчас об этом и не говорили, многие вожди изначально не видели смысла в большой войне с ариями. Нападения мелких отрядов по зимней тропе приносили гораздо больше и прибытка, и славы. А эта война стоила кланам слишком многих молодых мужчин — которых змеелюды и так постоянно забирали в свои тайные поселения. Но наги упорствовали в своём безумном стремлении покорить все народы и установить везде поклонение Змееногой — которую их предводители с некоторых пор видели воочию. Их настойчивость и уверенность в своей силе заражала прочих иргов, которые с радостью отравились на эту войну. Теперь же жестокое поражение в битве при Аркаине отрезвило многих.
Однако после того, как высказались предводители всех кланов и отрядов, поднялся один из главных вождей Змей — Сула-наг. А к нему приходилось прислушиваться: он считался не только грозным бойцом и удачливым военным вождём, но и очень сильным колдуном.
— Вы говорите, что потеряли много воинов, — начал он спокойно, даже буднично, и голосом негромким, который, однако, услыхали все. — И что коровьи юноши нас побили. Это поистине так. Но произошло сие лишь потому, что вы, ирги, продолжаете оставлять в небрежении Змееногую мать.