Пастырское богословие, т.3
Шрифт:
6. Сущность пастырских страданий и значение их в деле возрождения паствы
«Как железо ковачу, так я предал себя и всю свою волю Господу Богу, — говорил преподобный Серафим, — как Ему угодно, так и действую, своей воли не имею, а что Ему угодно, то и делает со мной» [130] .
Крестный путь, обязательный для каждого христианина, тем более обязателен для пастырей. Излишние заботы их об освобождении от тяготы скорбей есть «Богоборчество» (Симеон Новый Богослов).
130
Архим.
«Кто хочет идти за Мной, да отвержется себя, возьмет крест свой и за Мной идет» (Мк. 8,24).
Пастырям Церкви, сравнительно с прочими христианами, Господь определил жизнь на земле преимущественно в страданиях. В лице апостолов Он сказал всем пастырям: «Чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься» (Мк. 10,39).
Таким образом, исключительность пастырского креста обусловливается обострением духовной борьбы у пастыря. Свой подвиг веры, молитвы и стремления к нравственному совершенству он переживает глубже, болезненнее и труднее, чем простые миряне.
Особенная острота скорбей порождается в пастырской душе на почве обязанности жить для паствы и всех любить, как родных, кровных чад.
Даже качественно пастырская любовь мучительнее всякой другой. Сострадание родителей и вообще людей чаще всего обнимает плотские и земные скорби временного порядка. Духовные отцы, смотря на все вещи более глубоко, расценивают земные переживания свои и пасомых с точки зрения вечной жизни. И когда паства безнравственна и беспечна о спасении, пастыри болезненно беспокоятся за каждую гибнущую овцу, как обязанные дать ответ за нее Богу. Нечто похожее рассказывают о страдании одной матери, лишившейся на войне сына. Когда у нее в это же время заболели зубы, и ей предлагали их лечить, то она отказывалась от лечения, стараясь зубной болью заглушить в себе жгучую скорбь об утрате сына.
Единственную по силе первопастырскую скорбь за весь мир пережил две тысячи лет назад Господь Спаситель. Причастником Его скорби делается и всякий священник, принимая на себя грехи своего прихода и других лиц, отдающих себя его руководству.
Но зачем страдания? Зачем страдать, если пастырь живет под властью милосердного Бога? Однажды этот вопрос был предложен старцу. И вот, не забыть того изумления, с которым он ответил: «Именно потому и страдаем, мой друг, что благ Господь» [131] .
131
А.С. Хомяков. Записки о Всемирной Истории, т. 7. М., 1906, с. 346.
Вот примеры из жизни. Взгляните на ребенка. Он играет с ножом и сейчас себя ранит. Но тут приходит отец его и вырывает у него эту опасную игрушку. Ребенок кричит и про себя обвиняет отца. Но впоследствии он будет благодарить его.
Больной ребенок. Мать берет его и подносит к ножухирурга. Ребенок кричит, он отпихивает доктора. Он хочет бить свою мать, но кто скажет, что в эту минуту мать проявила над своим ребенком жестокость?
«… Страдания взрослых понятны, — рассуждает Иван Карамазов, — с ними помириться можно; они съели яблоко, согрешили и постоянно грешат, пусть же и мучатся. Но дети, неповинные дети, за что
Святой Апостол говорит, что «Писание всех заключило под грехом» (Гал. 3,22); «ходил во всех грех отца его» (3 Цар. 15, 3).
Все мы страдаем по Отеческой любви Божией к нам, по Его премудрому промышлению.
Таким образом, смысл страдания — основа Божественного врачевания. Хорошо говорит о смысле страданий наш великий русский писатель А.П. Чехов.
«Я вижу именно в терпении, в безропотном мученичестве, страдании, слезах особый и великий смысл. Они смягчают камень, возрождают безграничную всепрощающую любовь, которая вносит в хаос жизни свет и теплоту» (А.П. Чехов. Полное собрание сочинений. СПб., 1890, с. 188).
Пастырские страдания радостотворены, очистительны, лучезарны. Золото очищается в огне, душа пастыря — в страданиях. Страдает священник пороком винопития — скорбь или болезнь отрезвляют его. Равнодушен он к своим священническим обязанностям — горе семейное или церковные неприятности заставляют его серьезно подумать и изменить отношение.
«… все истекает от Бога: и явное благо, называемое нами добром, и неявное, которое кажется злом» (В.А. Жуковский. Страдание и вера в Промысл Божий. М., 1911, с. 62).
Очищаясь и возвышаясь страданиями, пастырская душа расширяется в любви. Страдание животворит и умножает пламень пастырской ревности. «Сердце наше расширено для вас», — говорит святой апостол Павел к коринфским христианам (2 Кор. 6, 1).
Таким образом, величие и красота души расположены по ступеням, по силе страданий. На вершине те, у которых горит на челе пламя добродетели и страдания. Ниже — менее страдающие и легкомысленные. Еще ниже встречаешь уже смеющихся. Высота страдания кладет на пастырскую душу красоту серьезности, как спутницу великих людей. Лицо, как сердце, становится более прекрасное и одухотворенное.
«Он добровольный крестоносец, свободный от произвола и предрассудков; он знает, что без страдания и скорби не бывает торжества любви, потому что любовь резюмирует все благородное, прекрасное и великодушное, а жизнь добродетельная не бывает без скорби» (Журнал «Богословский вестник», 1902, январь, с. 37).
Страдание пастырское творит чудеса. Оно, почти как таинство с своей невыразимой внутренней силой.
Этот молодой священник, столь бесстрашно и неблагоговейно прикасающийся к Престолу Божию, нечувствительный к духовному озарению, погруженный в рассеянность своих страстей, как только коснулось его страдание, стал серьезным, тихим и молитвенным.
По поводу пастырских страданий хорошо говорит отец Иоанн Сергиев: «До чего мы осуетились, до чего умалодушились, до чего ослепли, язык не может изречь того блаженства, какое обещает Господь Своим рабом, особенно пастырям, творящим великое дело с терпением» [132] .
Опытное переживание тяжких скорбей пастырем и его умение кротко и спокойно их терпеть в высшей степени поучительно для пасомых. Много переживаний руководитель словесного стада незаметно для себя духовно созревает и в состоянии быть истинным утешителем пасомых.
132
Иоанн Сергиев. Моя жизнь во Христе. Приложение «Русский паломник». М., 1903, с. 337.