Пасынки богов
Шрифт:
У Шкворня кроме отчаяния был позыв уничтожить всех нас. Мыслительные способности Кабана и Ряхи перекрывались готовностью спасаться бегством.
Василием руководили железная воля и неумолимость к противнику. У Гриши от нервного напряжения сильно билось сердце. Он старался не показывать свою слабость, но это ему плохо удавалось. Антошка Файзулин стоял сам не свой и не знал, что делать.
Вдобавок мне привиделось, что впереди нас ждёт большая ожесточённая война, с одной стороны которой – наша компания, а с другой – шквореньская кодла.
В то же
Свёрнутый пакет с деньгами лежал возле моих ног. Я и не заметил, как он выпал из кармана. Быстро наклонившись, Камаш поднял его и взвесил на ладони.
– Твой?
– Мой.
– Его они хотели отнять?
– Да.
– Возьми.
Он даже не спросил, что находится в пакете, и мне не пришлось изворачиваться и врать.
– А мы едем, видим, они тебя окружают, – сказал Гриша, приблизившись. – Выручать, говорим, надо Чалдона. Ладно, успели.
– Берегитесь, сволочи! – крикнул Шкворень. – Мы вас где хошь достанем!
Наши противники стояли возле почерневшего от огня, ещё дымящегося мопеда и с ненавистью поглядывали в нашу сторону. Но на их лицах читалась и некоторая растерянность.
– Берегитесь сами! – ответил Василий. – Попадётесь ещё на какой-нибудь пакости, всем троим ноги переломаем.
Мы сели на велосипеды – Антошка посадил меня на багажник – и, воодушевлённые победой, покатили в сторону наших улиц.
Оглянувшись, я увидел, как Шкворень и его приятели о чём-то спорят, ожесточённо размахивая руками.
– Чего-то задумывают против нас, – сказал Гриша, тоже посмотрев назад. – Какую-то мерзость.
– Я им задумаю! – откликнулся Василий. – Не с теми они связались! Но всё равно надо быть осторожнее.
Обещание главаря шпанины отомстить нам вылилось в боевое противостояние, принявшее затяжной характер. Выходило, что моё предвидение было правильным.
Спустя неделю шквореньская кодла жестоко избила Файзулу, случайно столкнувшись с ним за городом. Его свалили на землю и долго с ожесточением охаживали ногами.
Нашего товарища забили бы до смерти, если бы Ряха, сообразив, чем всё может закончиться, не оттащил своих.
– Хватит, прекратите! – кричал он. – Сядем ведь! Оно нам надо?!
В другой раз Шкворень собрал восемь парней, вооружённых палками и велосипедными цепями. Чтобы встретить Василия.
Вечером, уже по тёмному, тот возвращался с рыбалки. И вот его подкараулили и…
Не буду описывать, как всё происходило. Главное, что Василию удалось вырваться. Домой он пришёл весь в крови и разорванной одежде. Часть левого уха – сзади, вдоль по завитку – была откушена. Эта отметина так на нём навсегда и осталась.
Родители запричитали, отец сказал, что надо заявить в милицию, однако Василий ответил, что никуда заявлять не надо и что он сам со всеми разберётся. И разобрался. Отлавливая своих ненавистников по одному, по двое и по четверо –
Завидев его на улице, Шкворень с подельниками в большинстве случаев ныряли в какую-нибудь подворотню или переулок. Чтобы избежать неминуемых побоев. В нашей части пригородной Тихоновки никто из них не смел появляться. Так продолжалось несколько лет – всё то время, пока я оставался в Ольмаполе.
В мести неприятелю Василий был неукротим. Дважды на него подавали жалобы. Разбираться приходил помощник участкового лейтенант Зубревич.
– Видите, что они со мной сделали, – сказал наш товарищ в первую их встречу. И дотронулся до повреждённого уха.
– Вижу, – сказал милиционер. – Но ты всё же полегче со шквореньскими. Не убей кого-нибудь. А так… Спокойней стало в посёлке. Приутихли они. Благодаря тебе. Жаль, мне нельзя применять такие методы.
Глава десятая. Кладоискательство. Продолжение
Об истории с перстнем, найденным на Мелких песках, я никому не сказал. Никому ни полнамёка. Даже Василий Камашов и тётя Роза оставались в неведении.
В начале кладоискательских событий я думал, что подарок Ольмы в виде драгоценного перстня – случайность, всего лишь однократное везение. А мне мечталось отыскивать настоящие клады регулярно, на постоянной основе, сделать кладоискательство как бы своим ремеслом. Хотя бы в некоторой степени. Отыскивать всё то, что некогда было припрятано купцами и прочими зажиточными людьми.
Только где эти рукотворные сокровища могут быть спрятаны?! Об этом моя интуиция и в целом подсознание ничего не говорили.
Между тем мысли если не о богатстве, то о хотя бы получении достаточно стабильного заработка, овладевали мною всё сильнее и, кажется, уже не покидали ни на секунду.
Однажды, преследуемый размышлениями о золоте и прочих чудесных ценностях, таившихся в недрах земли, я забрёл в Злобинское урочище, что в километре от северной окраины Ольмаполя.
Когда-то там стояла усадьба богатейшего помещика Злобина. Сам помещик вместе с семьёй и ближними домочадцами в 1918 году эмигрировал за границу. Усадьбу же, представлявшую собой прекрасный архитектурный комплекс, революционно настроенные мужики разграбили, а то, что не удалось унести, предали огню.
Фотографии усадьбы экспонировались в Городском историческом музее. Я их там видел и очень внимательно рассмотрел. Поэтому представление о художественном облике зданий и прилегающей территории у меня было довольно полное.
Нагромождения кирпичных глыб, скреплённых цементным или каким-то иным раствором, единичные выступы фундамента над поверхностью земли – вот всё, что сохранилось от роскошных построек. Большая часть развалин поросла луговой травой, кустарником и деревьями.
Сумрачно было в урочище и тихо, как на кладбище. И настроение создавалось под стать кладбищенскому: спокойно-безрадостное, словно медитативное и отрешённое от мира сего.