Пасынки чудес

Горбов Александр Михайлович

– Благодарю за гостеприимство. Да будет чаша этого дома всегда полна и в сердце пребудет радость.

– У меня нет сердца, так что радость я ношу в кармане, – старик хихикнул, – Как тебя зовут, Пустой?

– Миназ бну-Банар из рода… – мальчик запнулся, опустил голову и продолжил бесцветным монотонным голосом, – я Миназ, раб купца Масхула по прозвищу Золотой Палец.

– Можешь называть меня каджи Аждахак. Это мой вишап стоит посреди источника. Ешь уже – кормить гостя, до того как расспрашивать, придумали гораздо раньше, чем твои предки сделали первое колесо.

Миназа

не пришлось больше уговаривать. В караване никогда не кормили досыта, а у мальчика отобрали часть его доли взрослые рабы. Теперь же, он за раз пытался наверстать всё упущенное.

Аждахак же наоборот, не притронулся к пище. Только с любопытством наблюдал за гостем, да изредка отщипывал кусочек хлеба и бросал в воду, где стаи рыбёшек крутились в ожидании подачек.

В чашке Миназ с удивлением обнаружил вместо воды сладкое вино. Давно, в прошлой счастливой жизни, отец давал ему пробовать такое. И было в этой сладости столько боли и тоски по родителям и доме, что слёзы потекли из глаз. А предатель-рот продолжал жевать, и руки сами тянулись за добавкой. Обнаружив в себе такое разделение, мальчику стало стыдно и взрослая злость ударила наотмашь. Смуглое от загара лицо залилось краской.

Отложив недоеденную лепёшку, Миназ ещё раз смочил губы вином, выказывая дань уважения хозяину стола. И отставил чашу в сторону.

– Благодарю достопочтенного каджи Аждахака за угощение, и готов послужить в меру своих возможностей.

Старик гулко засмеялся, хлопая себя по коленям ладонями.

– Вы, люди, живые только пока маленькие. Боитесь по-настоящему, и честно преодолеваете страх. А когда вырастаете, становитесь памятниками самим себе.

– Хозяин просил передать вам это.

Миназ вытащил из-за пазухи шкатулку и протянул старику. Пальцы Аждахака вцепились в добычу, обхватили, погладили. И смяли деревянные резные дощечки как тонкую бумагу. Пыль посыпалась на землю, а на морщинистой ладони остался голубой камень.

– Твой цвет, маленький Пустой.

Аждахак приблизил драгоценность к глазам. Рассмотрел со всех сторон, понюхал. И бросил самоцвет в рот. С хрустом разжевал и блаженно зажмурился.

– Настоящая капля неба из Далакхай-ра. Ты знал, что это странное место Великий Змей вытанцевал в Первые времена?

Мальчик помотал головой. Он слышал название в первый раз, а уж что кто-то когда плясал, тем более.

– Настоящий вкус, – старик вздохнул, – жаль редко попадается.

Взгляд тёмных глаз Аждахака обратился на Миназа.

– Я доволен, Пустой. Очень доволен. В благодарность, я разрешаю задать тебе три вопроса.

– А вы ответите честно?

– Я слишком стар, чтобы врать, малыш. Бесчисленные годы из моих дел и знаний складывалась башня моей судьбы и памяти. Если я буду лгать, то выбью из неё кирпичи, образующие стены, и однажды она рухнет, погребая меня под развалинами, ввергая в безумие и забвение. Я видел таких лжецов, и не хочу повторить их путь: это страшное зрелище. Судьба жестоко мстит обращающимся с ней неуважительно. И ты задал первый вопрос, у тебя осталось два.

Мальчик нахмурился. Напряжённо морщил лоб, подыскивая нужные мысли. Чесал нос. Катал в задумчивости по камню маленькую сливу.

Старик не прерывал его, искоса наблюдая за меняющимся выражением детского лица. Можно было подумать, что он получает удовольствие от крутящихся в голове маленького собеседника мыслей.

– Кто вы? Я не понимаю: Золотой Палец называл вас аннуаканом, вы зовёте себя каджи. Вы говорите «мой вишап» и едите камень. Вы бог или демон?

– Вкусный вопрос, – старик причмокнул губами, – и ответ тебе понравится. Сначала послушай притчу. Однажды, три слепых мудреца, решили узнать, как выглядит Бехемот. Один ощупал чудовище спереди, и сказал, что он похож на змею. Другому досталось ухо и он заявил, что Бехемот подобен вееру. Третий, схватил хвост и назвал монстра верёвкой. Мудрецы стали спорить, а затем подрались, выясняя кто прав. Но слепые так шумели, что разбудили Зверя. Он повернулся и сожрал их, оставив вопрос, на что похож Бехемот, не решённым. Ты понял?

– Простите уважаемый каджи, – Миназ потупился, – я не знаю, на что похоже это чудовище и не понял притчи.

– Люди, – Аждахак заворчал скрипучим голосом, – вы такие глупые. Слишком мало живете, чтобы понять хоть что-то. Ладно, я скажу по-другому. Посмотри, что это?

– Рука.

– Какая?

– Правая.

– А это?

– Левая рука.

– А это?

– Голова. Нога. Туловище.

– Верно, ты называешь члены моего тела. Это правильные названия. Но ты забываешь, что они части меня.

Лицо старика стало злым и грозным.

– Вы, мотыльки, даёте названия частям не видя целого. Тысячу лет назад, я пришёл в эту пустыню и разостлал оазис, как ты стелешь одеяло для ночёвки. Вырастил камень-вишап, как караванщик разводит костёр на привале. Люди видят бессмертную часть меня и называют её «аннуаканом» – младшим богом. Находят тела, когда я убиваю неуважительных, и говорят, что это злой дух.

Аждахак встал в полный рост, и правда похожий сейчас на божество.

– Я Не-живой. Я дэв, равный по силе богам и демонам. Бессмертный и неизменный.

Над головой старика зажигались первые звёзды. Они могли подтвердить эти слова, но благоразумно молчали: не им, слишком юным, прерывать речь старшего.

– Но ты, можешь называть меня каджи Аждахак, – дэв сел обратно на камень, – этого будет достаточно.

– Да, уважаемый каджи.

Миназ потёр глаза: на мгновение ему показалось, что вместо старика небо подпирает огромная тёмная фигура с багровыми колёсами очей.

– Задавай свой последний вопрос, Пустой.

– Почему вы называете меня пустым? – в голосе мальчика звучала обида, – Это значит, что во мне нет ничего достойного?

Аждахак хрипло усмехнулся. В наступающих сумерках морщины на его лице показались Миназу трещинами на каменной глыбе.

– Не пустым, а Пустым. Чувствуешь разницу? Здесь нет достойного или низкого. Это свойство природы некоторых людей, о назначении которого Ваятель забыл рассказать своим творениям.

– Ваятель – это творец? Зодчий?

– Не перебивай, если хочешь услышать ответ на свой вопрос. Ваятель это Ваятель, а как называют его люди, мне без разницы.

– Простите меня каджи, я не буду вас перебивать.