Патология
Шрифт:
— Овид классный, правда? — изрекла розовая девушка.
— Точный ракурс, — сказала Петра. — Откуда он?
— Овид? Он местный.
— Из Лос-Анджелеса?
— Он живет здесь, в Долине.
— Как вы на него вышли?
— Он учился в Нортридже, — сказала девушка. — Но выбрали мы только его. Он гораздо лучше других студентов.
Эрик подошел поближе к фотографии, присмотрелся к деталям.
— Вы, похоже, заинтересовались? — спросила розовая девушка.
— Мы заинтересовались,
— Гм, — ответил Эрик.
— Что до меня, — сказала девушка, — так мне нравится у него чистая линия, тени и отсутствие людей.
— Да кому нужны люди? — пробормотала Петра.
— Вот именно.
Девушка улыбнулась, довольная тем, что нашла единомышленников.
Эрик перешел к другому снимку. Там был театр на Бродвее. Старинное нарядное здание. На маркизе современная вывеска «Ювелирные изделия! Золото! Оптовая торговля!»
Да, у Селдена острый глаз.
Петра смотрела на фотографию «Парадизо».
— Знаешь, милый, мне нравится этот снимок.
Эрик пожал плечами. Отступил на шаг, встал посередине между двумя снимками.
— Цень у нас хорошие, — заметила розовая девушка
— Нам нужны автографы автора, — сказала Петра.
На гладком лобике розовой девушки образовалась мелкая морщинка.
— Прошу прощения?
— Здесь лишь его инициалы. Мы хотим, чтобы он подписал нам свои работы, — пояснила Петра. — После того как мы с ним повстречаемся. Мы всегда так поступаем с работами для нашей коллекции.
Она одарила девушку холодной улыбкой.
— Приобретение предметов искусства для нас — не просто покупка. Это нечто сродни алхимическому ритуалу.
— Конечно…
— А мне больше нравится этот снимок, — вмешался Эрик. — И указал на театр.
— А мне — этот, любимый.
— Вы можете взять оба, — предложила розовая девушка. Молчание.
— Пожалуй, я спрошу Овида. Чтобы он их для вас подписал. Тем более, если вы купите обе фотографии.
— Мы начинаем любую коллекцию с единственного произведения, — сказала Петра. — Нам нужно, чтобы прошло какое-то время. Необходимо посмотреть, как мы будем себя чувствовать рядом с ним. После этого…
Она оглядела розовую девушку с головы до ног.
— Да, конечно… так которую из… — залепетала девушка.
— Я полагаю, у вас имеются скидки.
— Ну… мы можем уступить десять процентов.
— Нам всегда дают двадцатипроцентную скидку. В данном случае рассчитываем на двадцать пять.
— Знаете, я ведь не владелец галереи, — сказала девушка. — Двадцать пять процентов — это получается…
— Сто пятьдесят, — сказал Эрик, стоя к ним спиной.
— Я хотела сказать, что это слишком много. Больше, чем мы обычно уступаем, — заторопилась розовая девушка.
— Нет
— Нужно позвать владельца, — воскликнула девушка.
— Если это трудно, — сказала Петра, продолжая идти в сторону выхода, — то мы пойдем в другие галереи. Возможно, вернемся к вам, если…
— Подождите… Я хочу сказать, что владелец галереи — мой бойфренд. Я почти уверена, что он не станет возражать.
Она широко улыбнулась. Выбившаяся из парика прядь загорелась под искусственным освещением.
— Вижу, что вы серьезные коллекционеры. Все будет хорошо.
Эрик повернулся. Взглянул на нее стальными глазами. Петре показалось, что девушка вот-вот упадет в обморок.
— Сто пятьдесят, — сказал он.
— Хорошо, замечательно.
— Когда мы сможем увидеть фотографа? — спросила Петра.
— Не знаю… позвольте, я все устрою, если вы оставите задаток…
— Вот вам пятьдесят долларов.
Эрик протянул ей две купюры по двадцать и одну десятидолларовую.
Девушка взяла деньги.
— Прекрасно. Я запишу ваш телефон и дам знать… Я Ксения?
Она произнесла свое имя с вопросительной интонацией, словно и сама не была в нем уверена.
— Вера, — сказала Петра, подняв бровь, и нацарапала номер своего мобильника. — А он — Эл.
— Вера и Эл, замечательно, — сказала розовая девушка. — Вы не пожалеете. Думаю, однажды Овид станет знаменитым.
На обратном пути в Ланкершим Эрик сказал:
— Эл и Вера.
— Потому что мы с тобой такие гладкие и шелковистые. Он улыбнулся.
— Ты был очень хорош, — сказала Петра.
— В чем?
— В игре.
— Значит, меня могут взять официантом, и это принесет какой-то доход.
Она крепче взяла его за руку.
— У тебя есть военная пенсия, а когда ты займешься частными расследованиями, то, возможно, удвоишь свой доход.
— Если я ими займусь.
— А почему «если»? Он не ответил.
— Эрик?
— Частная клиентура требует угодничества, — сказал он. — Умения обаять.
— Ты можешь быть обаятельным.
Он продолжал шагать, глядя перед собой.
— Когда захочешь, — уточнила Петра.
Неожиданно он вывернулся из потока пешеходов и увлек Петру к бутику, торгующему винтажными товарами. Положил ей на плечи руки. В его глазах появилось что-то новое.
— Иногда мне кажется, что душа пуста, — сказал он. — С тобой я чувствую себя… полнее.
— Малыш, — сказала она, обнимая его за талию.
Он прижался щекой к ее щеке, нежно прикоснулся к шее.
— Ты на меня тоже хорошо влияешь, — сказала она. Они стояли, а люди шли мимо, некоторые посматривали