Патологоанатом. Истории из морга
Шрифт:
Меня пригласили на собеседование, и я поговорила с Эндрю, молодым, но серьезным человеком, напомнившим мне Бикера из «Улицы Сезам» – его очками, соломенными светлыми волосами и белой рубашкой, похожей на медицинский халат. Эндрю был преисполнен решимости сотворить новую эру патологической анатомии, и я не могла упрекнуть его за это. Работа моргов была кардинально пересмотрена в конце девяностых и в начале нулевых, и это было естественной составной частью прогрессивных реформ, проводимых под эгидой модернизации научной работы. Лидерство в этой модернизации захватило молодое, прогрессивное поколение, которое хотело работать в моргах на современной научной основе и подвергнуть персонал отбору, критериям которого прежние сотрудники моргов просто не в состоянии были соответствовать.
Я приходила в морг каждый четверг (единственный день, свободный от занятий в университете)
22 февраля: инфаркт миокарда, самая частая причина смерти в Западном мире; 29 февраля: эмболия тромбом, поразившая икроножную мышцу. Я наблюдала, как доктор Дж. вскрывает голень!
Я тщательно наблюдала за тем, как патологоанатомы рассекают ткани, наблюдала, как Элфи складывает внутренние органы в пластиковые мешки и укладывает их в тело, а затем помещает тела в холодильник, место их временного упокоения. Потом я помогала Элфи убираться в прозекторской после вскрытия. Работала я молча. Мне не хотелось общаться с Элфи. Он все время с упоением рассказывал о старых обычаях и методах работы, а я была заинтересована в обновлении, как и большинство молодых техников, хотевших изменить старые подходы к патологоанатомическим вскрытиям. Помню, как он рассказывал мне о своем знакомстве с лондонскими гангстерами, о том, как однажды они сбросили труп своей жертвы с моста в Темзу.
Я слушала и вежливо кивала головой.
Элфи говорил мне, что хочет написать книгу под названием «Смерть может стать развлечением». Книгу он так и не написал, а учитывая, как много он курил, когда мы познакомились, я сомневаюсь, что он сейчас жив.
Мое обучение и работа на подхвате продолжались год. Вскоре Элфи уволился, и его место занял Джейсон, который был моложе Элфи. Работал Джейсон временно. (Он ездил по всей стране и на короткий срок устраивался работать в разные морги, где испытывали недостаток в штатных работниках; обычно Джейсон работал неделю-две, иногда месяц или даже несколько месяцев, если, например, замещал лаборантку, ушедшую в декретный отпуск). Джейсон был весьма занимательной личностью. Это был человек огромного роста, увлекавшийся бодибилдингом; он с равным увлечением посвящал меня в тонкости работы и рассказывал о системах тренировок. Я всегда была охвачена романтической идеей о том, что быть техником морга – это то же самое, что быть агентом ФБР, а значит, я должна была тренироваться, чтобы поддерживать себя в хорошей физической форме. Я последовала примеру Клэрис Старлинг из «Молчания ягнят» и Даны Скалли из «Секретных материалов» и стала просто фанаткой тренировок. Я проводила в спортивном зале все свободное время, остававшееся после работы в морге и учебы в университете. Это было правильным решением, потому что до прихода в морг я не представляла себе, что работа там связана с постоянным пребыванием на ногах. Следовательно, надо иметь сильные ноги и спину. Мало того, даже тогда я не имела ни малейшего представления о том, какая недюжинная сила нужна для проведения вскрытия и извлечения внутренних органов. Джейсон позволял мне самой обрабатывать тела умерших и объяснял свойства различных дезинфицирующих средств, что я хорошо понимала, так как изучала микробиологию. Он также периодически вручал мне лотки с органами – чем больше, тем лучше – чтобы я привыкала к их весу. Я все время была похожа на разносчицу из заводской столовой, которая таскает кастрюли с макаронами и жалуется на спину.
Наконец, настал день, когда муниципальный морг объявил конкурс на прием стажеров, которые, подобно мне, хотели стать техниками морга, но должны были начать с низшей ступени. Им предстояли годы обучения и достижение заветного сертификата в конце этого обучения. Мне пришлось написать заявление и пройти такую же процедуру, какая предстояла всем соискателям. Я предстала перед комиссией, состоявшей из руководителей ведомства кладбищ и крематориев, включая его нового главу Арнольда. Мне пришлось отвечать на вопросы четырех человек – я никогда в жизни не проходила таких собеседований. Мне было очень страшно несмотря на то, что члены комиссии были очень милы и приветливы. К счастью, мои труды по подготовке к новой карьере
Так началась новая глава моей жизни, посвященная работе со смертью.
Глава 3
Исследование: «Судить о книге по ее обложке»
Горит внутри тебя огонь, и лунный свет сквозит в изгибах тела.
Однажды утром я вбежала в кабинет Эндрю. Он, как обычно, сидел за столом и что-то печатал. Я едва сдерживала радость.
– Наконец-то это произошло! – закричала я.
Эндрю оторвался от компьютера и, нахмурившись, посмотрел на меня поверх очков.
– Я долго ждала этого дня! – я поманила его за собой. – Идемте, это надо видеть!
Охваченный любопытством Эндрю последовал за мной в холодильник. Когда мы пришли, я встала за каталкой, стоявшей посреди помещения, и широко раскинула руки, словно фокусник, приготовивший для зрителей сногсшибательный трюк, чтобы обратить внимание Эндрю на мешок с телом и на его содержимое. Это был мужчина, одетый в абсолютно нормальный костюм, под которым оказалось женское белье. И это было не просто женское белье, это был эротический розовый ансамбль, невероятно обтягивающий, явно причинявший неудобства в паху для этого человека, так как сильно сжимал мошонку. Это был сюрприз не только потому, что белье резко контрастировало с мужественной внешностью трупа и густой растительностью на лице. Футболка была оттянута кверху, а брюки спущены до лодыжек.
Я пишу об этом не потому, что нахожу такое переодевание забавным, но по той причине, что в тот момент – проработав в морге год – я почувствовала, что прошла инициацию, столкнувшись, наконец, с необычным трупом. Каждый работник морга сталкивается с необычными случаями, и для меня этот случай был лишь одним из многих. Но есть и другая причина, почему я упоминаю о нем. Он очень показателен в том смысле, что патологоанатомическое исследование – это не только вскрытие, извлечение органов и их анализ для определения причины смерти. Нет, исследование начинается с осмотра трупа. На самом деле, наружный осмотр производят сразу после того, как труп доставляют в морг. Иногда внешние признаки позволяют заподозрить, а иногда и подтвердить причину смерти.
Обычно холодильник открывают утром, чтобы проверить его содержимое и произвести, так сказать, инвентаризацию трупов после ночного отсутствия. Кто знает, какие тела могли полицейские привезти в морг в течение ночи, или кого привезли из больничного отделения? Холодильники с их четырьмя или пятью полками могут вместить множество взрослых трупов, и их запахи, смешиваясь, образуют тяжкий коктейль смерти. В моргах с небольшим персоналом надо заносить в журнал новых умерших до или сразу после того, как проведены вскрытия. Однако, если численность персонала позволяет, то обязанности делятся – одни участвуют во вскрытиях, а другие учитывают покойников. В любом случае, этот первичный осмотр есть важная часть исследования, и для добросовестного проведения его требуются два техника, чтобы они могли проверять и уточнять наблюдения друг друга.
Подобно подаркам, трупы должны быть всегда упакованы. Иногда они бывают просто завернуты в белые простыни, как, например, трупы, поступающие из госпиталей, иногда трупы доставляют в белых пластиковых мешках или завернутыми в листы из такого же белого полиэтилена. С первого дня моей стажировки в муниципальном морге и до окончания моей работы в моргах я никогда не считала ежедневное вскрытие таких мешков тяжкой обузой. После того, как открываешь молнию, наступает пауза, и возникает неопределенность: что окажется там внутри? В такие моменты я всегда вспоминала игрушки моего детства – ключики счастья. Это были пластиковые или резиновые, очень яркие, игрушки в виде разных животных. Их тела открывались коротким толстым ключом, и внутри этих игрушек можно было хранить все свои детские сокровища, чтобы до них не могли дотянуться сопливые братья и сестры. Одной такой игрушкой был большой важный розовый лебедь, а другой – персикового цвета улитка. Но самой любимой была огромная сиреневая лошадь. Это были единственные игрушки, которые я не пыталась вскрыть, потому что они и так уже были раскрыты, и я могла видеть, что у них внутри. В каждой такой игрушке всегда находился маленький сюрприз!