Патологоанатом. Истории из морга
Шрифт:
Через несколько дней я возвращаюсь на киностудию, и пока вся команда совещается по поводу аудиовизуальной аппаратуры в своем «аппаратном загоне», я пробираюсь в буфет, наливаю стаканчик кофе и беру бриошь с шоколадом, избегая смотреть на аппетитные слоеные пирожные, к которым я начала впадать в настоящую зависимость. «Шоколадные чипсы? Утром? Я их с удовольствием съем!» Именно об этом я думала, выходя из буфета. Это, конечно, отступничество, потому что обычно на завтрак я съедаю зеленый смузи – этот смузи очень напоминает отделяемое, с которым мы часто сталкиваемся
Запихнув в рот бриошь с такой поспешностью, словно от этого зависела моя жизнь, я решаю заглянуть в киношный морг. Я вхожу в морг и вижу ее, лежащую на прозекторском столе – прекрасную копию трупа исполнительницы главной роли. Держа в руке стаканчик кофе, я наклоняюсь и принимаюсь рассматривать лоб. Я вижу, что никакого разреза на лбу уже нет. Хорошо, что они сумели так быстро – в течение всего нескольких дней – решить эту проблему, думаю я. Я снова приглядываюсь к муляжу. Как же он реалистичен – какие ресницы, какие волоски на коже! Я сжимаю руку куклы, думая о том, сколько она может стоить.
Кукла садится.
Она начинает так громко голосить, что я непроизвольно роняю стаканчик кофе. Я тоже ору, а потом мы обе разражаемся неудержимым хохотом по поводу моего непроходимого идиотизма. Я вижу бледные лица членов съемочной группы, которые примчались на наши вопли, чтобы узнать, что случилось.
Конечно, это никакая не кукла, это Оливия, живая актриса, лежащая на прозекторском столе и вживающаяся в роль – роль трупа. Потом явилась я и решила ее потискать – из чистого любопытства. Никогда в жизни я так не смеялась. Долго все мы утирали слезы.
«Хороший же я специалист, – думаю я, неспособная отличить живого человека от муляжа трупа. – Действительно, кто в наши дни может отличить вымысел от реальности?»
В двух главных героях – оба известные голливудские актеры – мне особенно нравится то, что они все время говорят, что очень довольны моим участием в съемках, хотя оба они толком не понимают, кто я есть на самом деле.
– Как это здорово – иметь своего патологоанатома! – сказал Эмиль Хирш в первый же день нашего знакомства, крепко пожимая мне руку.
– Спасибо, – застенчиво промямлила я, – но я не патологоанатом, а техник морга.
– Какая разница? – спросил он в растерянности, и в разговор вмешался Джон.
– Я думал, что вы – патологоанатомический технолог!
– Патологоанатом – это дипломированный врач, использующий свои знания для того, чтобы диагностировать причины смерти по результатам исследования органов, извлеченных из трупа в ходе вскрытия, – объяснила я им. – Я же осуществляю техническую часть этого исследования, и у меня другая подготовка. Я выполняю само вскрытие, извлекаю органы и готовлю пробы, веду документацию и поддерживаю порядок в морге.
После этого я обращаюсь к Джиму.
– Нас называют по-разному – лаборантами, санитарами, техниками. Недавно слово «техник» стали заменять словом «технолог», но я не считаю это правильным, потому что, согласно определению, «техник» подходит, в данном случае, лучше, чем «технолог».
– Понятно, – в унисон произнесли оба, улыбаясь.
Я не была уверена,
– Вот смотрите, если Р. Барнетт, написавший книгу по этому предмету, довольствуется титулом «техник» – а он член королевского колледжа врачей, королевского колледжа патологов, бакалавр медицины и хирургии – то этот «титул» тем более вполне годится для меня!
Я рассмеялась, поняв, что людям, которые в глаза не видели «Красную книгу», библию техников морга, эта шутка может не показаться смешной.
– Называйте меня техником морга, – смягчилась я, – так всем будет проще.
Я сама предпочитаю называть себя именно так, хотя многие пользуются названием «технолог патологоанатомического отделения».
В мои обязанности входит бальзамирование, медицинское вскрытие, анатомирование, извлечение и исследование костей и консервирование человеческих останков.
«Вы действительно техник морга? Вы совсем на него не похожи». Мне часто приходится выслушивать такие, с позволения сказать, комплименты, хотя в принципе они мне нравятся. Мне нравится выглядеть не так, как предполагает моя специальность и род деятельности. Я работаю с мертвецами всю мою сознательную жизнь, и для меня важно сохранить страсть к моей профессии. Выражаясь словами поэта и работника морга Томаса Линча, «я один из тех людей, что начинают сливаться с тем, что они делают». Я как личность, и я как техник морга – это две сущности, которые стали неразделимыми.
Я познакомилась со старшим из двух актеров, Брайаном Коксом, когда он приехал в Патологоанатомический музей, где я работаю, чтобы снять там часть своего нового документального фильма. Эта часть фильма была посвящена вредному влиянию алкоголя на организм человека, и мне предстояло выбрать несколько препаратов печени, выложить их на стол и показать съемочной группе. Я была похожа на торговца с Лондонского рынка, выкладывающего на прилавок товар лицом, чтобы убедить покупателя в высоком качестве. Однако выглядело все это, конечно, не вполне так, как это происходит на рынке:
«Ну вот, глядите-ка, какая чудная печенка, как раз то, что вы ищете».
«Не, парень, эта печенка мне не годится, я уже положил глаз во-он на ту!»
Брайан Кокс и второй актер, Эмиль, который играл его сына, сначала пребывали в весьма игривом настроении, и вся команда постоянно напоминала мне, что я являюсь здесь главным действующим лицом: «Брайан и Эмиль так рады, что вы согласились помочь нам». К четвертой неделе съемок актеры устали и перестали вести себя так, как по всеобщему представлению читателей таблоидов должны вести себя звезды. Эмиль становился все более и более раздражительным, а Брайан потерял всякий интерес к съемкам и с нетерпением всякий раз ждал перерыва на обед. Энтузиазм его явно поубавился. Съемочная группа просила меня поработать с ними еще несколько дней, но, не говоря уже о том, что мне совершенно не хотелось по двенадцать часов в сутки быть одновременно везде, особенно в холодной комнате, где хранятся фрагменты тел и органы, мне надо было все же уделить внимание и своей основной работе. В последние дни работы с актерами я спросила художественного директора, всегда ли актеры так себя ведут, и она ответила: «Нет, просто эти съемки были по-настоящему изматывающими».