Патриарх Филарет. Тень за троном
Шрифт:
Напугать знать было необходимо. Сразу посте цареубийства, рассказывает "Новый летописец", "начали бояре думать, как бы известить всю землю, чтобы приехали из городов к Москве всякие (выборные) люди, и как бы по совету выбрать на Московское государство государя, чтобы всем людям (угоден) был" [58] . Представительный Земский собор был слишком непредсказуем в своих симпатиях, чтобы устраивать Василия Шуйского. Эту затею с нелепой для него законностью и народным представительством боярин должен был пресечь.
58
Полное собрание русских летописей. Т. 14. СПб… 1910. Гл. 121. С. 69.
Председателем на Земском соборе должен был по чину стать патриарх. И он на Руси был. Грек Игнатий, несомненно, повиновался бы воле знати и
59
Попов А.Н. Изборник славянских и русских сочинений и статей, включенных в хронографы русской редакции. М., 1869. С. 194; Временник Общества истории и древностей российских. Т. 16. М., 1853. Отд. II. С. 97 и др.
Итак, Игнатия заточили в Чудовом монастыре в стенах Кремля. Тем же утром 19 мая боярская Дума и духовенство вышли на Красную площадь и предложили волнующейся толпе избрать патриарха, чтобы с благословения Церкви послать по Руси за выборными всей земли и под председательством архипастыря чинно и мирно определить, кому передать бразды правления Московским государством. Но затея спасти гражданский мир потерпела крах у запятнанных кровью насильников.
Чтобы понять, сколь легко Шуйский через своих агентов мог управлять толпой, достаточно представить себе, кто заполнял Красную площадь тем утром. Здесь, на главном торгу столицы, по словам С.М. Соловьёва, толпились "купцы, разносчики, ремесленники" [60] . Здесь были и степенные покупатели, и праздные гуляки, и откровенные бандиты, сбывавшие награбленное у литвы и поляков во время недавней резни. Общинная, мирская организация, позволявшая горожанам разумно вершить общие дела, тут отсутствовала. Большинство людей попросту не знали друг друга.
60
Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Кн. IV. М., 1989. С. 444.
В ответ на предложение духовенства и бояр кто-то в толпе заорал: "Царь нужнее патриарха!" "Не хотим никаких советов, где Москва, там и все государство! Шуйского в цари!" — поддержали крикуна затесавшиеся в толпу агенты Василия Ивановича. "Этому провозглашению толпы, только что ознаменовавшей свою силу истреблением Лжедмитрия, — по словам Соловьева, — никто не осмелился противодействовать". Действительно, мало кто знал, что Лжедмитрия не растерзала толпа, а убили во дворце знатные заговорщики. Трусливые бояре дрогнули, смелых попросту оттолкнули, и толпа повлекла Василия Шуйского в Успенский собор, куда благоразумно направились и митрополит Новгородский Исидор с архиереями, тотчас благословившие цареубийцу на царство.
Это было сделано "не только без совета со всей землёй, но и на Москве не ведали о том многие люди", горестно констатировал "Новый летописец". Шуйский, пытаясь оправдать захват власти обещаниями, только навредил себе. "И нарекли его царём, и пошли с ним в град в соборную церковь Пречистой Богородицы, — продолжает "Новый летописец". — Он же начал говорить в соборной церкви, чего испокон веков в Московском государстве не бывало: целую-де крест всей земле на том, что мне никакого зла ни против кого не сделать без Собора: отец виноват, и против сына ничего не сделать; а будет сын виноват, а отец того не ведает, и отцу никакого зла не сотворить. А которые-де были при царе Борисе обиды, и то никому не мстить".
Инокиня
Обещания вроде были хорошие, но неуместные. "Бояре же и всякие люди говорили ему, чтобы он в том креста не целовал, потому что в Московском государстве такого не повелось. Он же никого не послушал и поцеловал крест на том на всём. По тому же и бояре, и всякие люди целовали ему крест, а со всей землёй и с городами о том не пересылались. По всем же городам привели к крестному целованию". Незаконность воцарения прямо-таки витала в воздухе.
С первого дня беззаконный режим мог держаться только на постоянно нагнетаемом страхе перед вездесущими врагами. Бояре и духовенство боялись толпы. Московская толпа боялась царских репрессий за убийства и грабежи, а ещё больше — гнева остальной России. Вся страна должна была забыть Лжедмитрия, боясь Божьего гнева и гражданской войны.
Уже на следующий день, в грамоте от 20 мая, объявлявшей о его восшествии на престол, Василий Шуйский заявил, что богоотступник, еретик, монах-расстрига, вор Гришка Отрепьев "омраченьем бесовским прельстил многих людей, а иных устрашал смертным убийством… и церкви Божьей осквернил, и хотел истинную христианскую веру попрать и учинить люторскую и латинскую веру". Дальше говорилось об изменнической переписке Лжедмитрия "с Польшею и Литвою о разоренье Московского государства", а с Римом об утверждении в России католицизма. Шуйский, вкладывая в ум Лжедмитрня свои собственные интриги за рубежом, сообщал ещё, что тот с иноземцами приготовился истребить всех "бояр, и думных людей, и больших дворян", чтобы раздать родственникам своей жены русские города и оставшуюся царскую казну а всех православных "приводить в люторскую и латинскую веру".
В грамоте от 21 мая, разосланной по стране именем царицы Марфы Фёдоровны, сообщалось, ч то подлинный Дмитрий был злодейски убит в Угличе по приказу Бориса Годунова, а признать расстригу сыном её заставили посланцы Лжедмитрия. Подразумевалось, что народ не помнит, что от подозрении в убийстве царевича Дмитрия "очистил" Годунова сам Василий Шуйский, а во главе посланцев Лжедмитрия к Марфе стоял его близкий родственник Михаил Васильевич Шуйский-Скопин! [61]
На другой день после коронации, 2 июня, по России полетела грамота о злодейских замыслах дьявола "и лихих людей, которые всегда Московскому государству хотят разоренья и кроворазлитья". "Бесовский умысел" родился, конечно же, "по совету с польским королём" для учинения в России "смуты и разоренья", осквернения церквей и убийств. Якобы цитируя документы из архива Лжедмитрия, Шуйский доказывал, что Московскому царству грозило расчленение. Новгород и Псков отдавались навечно Мнишекам, в них утверждалось католичество. Якобы Юрий Мнишек на допросе "признался", что Смоленск и Северская земля должны были отойти польскому королю вместе с царской казной, а вся Русь подлежала окатоличиванию. Словом, злодей "встал против Бога и хотел вконец государство христианское разорить и стадо Христовых овец в конечную погибель привести".
61
Собрание государственных грамот и договоров. Т.2, № 146 и др.
Спасителем всей Руси Василий Шуйский без ложной скромности назвал себя, воцарившегося якобы "благословением патриарха" (хотя в грамоте от 20 мая, перечисляя архиереев, патриарха он вообще не упоминал). Видимо, узурпатор уже решил, кто займёт этот пост, обещанный из тактических соображений Филарету Никитичу, приехавшему в Москву с останками царевича Димитрия только на следующий день, 3 июня. Решил царь и канонизировать "невинно убиенного" царевича Дмитрия: его останки ещё путешествовали из Углича в Москву, а Шуйский своей волей произвел царевича в святые и праведные мученики.
Виновной в признании расстриги законным наследником престола оказалась… царица Марфа, которую мы, пишет Шуйский, поскольку она действовала по принуждению, "во всем простили" и "умолили" Освященный собор просить у Бога милости, дабы Господь "от такого великого греха… душу её освободил". Грамоту сопровождал ловко состряпанный обзор переписки Лжедмитрия с римским папой и его легатом, раскрывающий зловещий заговор самозванца, папы и иезуитов по истреблению православия и обращению России в католицизм, — прекрасно состряпанная дезинформация! [62]
62
Собрание государственных грамот и договоров. Т. 2. № 147 (в Пермь Великую от 2 июня). Ср.: Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографической экспедициею. Т. 2. № 48 (тот же текст, датирован 6 июня).