Патриарх Кирилл. Биография. Юбилейное издание к 75-летию со дня рождения
Шрифт:
По словам Патриарха, «в невидимой брани митрополита Никодима судьбоносный стратегический успех порой добывался ценой тактических компромиссов, требовал соблюдения не Церковью придуманных правил игры и постоянного упражнения в искусстве возможного» [62] . Митрополит сумел выработать такую модель государственно-церковных отношений, которая обеспечила Церкви не только выживание, но даже спокойное поступательное развитие в эпоху гонений. В создании этой модели и в выходе Церкви на международную арену можно усмотреть тактическую победу властей, которые могли считать, что они полностью подчинили себе Церковь и получили над ней окончательный контроль. Но стратегическая победа была на стороне Церкви, ибо ее международная деятельность была одним из наиболее существенных факторов, предотвративших ее полное разрушение, намеченное, но так и не осуществленное хрущевским правительством.
62
Слово митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла на церковно-научной конференции, посвященной 30-летию со дня кончины митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Ротова). 4 сентября 2008 г. ЛДА. Санкт-Петербург // Русская Православная Церковь. URL: http://mospat.ru/index.php?page=42491.
Митрополит
«Ночное пасхальное богослужение 1965 года врезалось в память многих ленинградцев, – рассказывает Патриарх Кирилл. – Во время крестного хода произошли страшные беспорядки, учиненные подвыпившей молодежью, безусловно, заранее спланированные властями: ну никак не хотели они, чтобы влияние Церкви выходило за пределы храма. В ответ на протест митрополита уполномоченный сказал, что контролировать действия молодежи власти не могут. И вот на следующий год он приглашает на Пасху делегацию Финской лютеранской церкви во главе с архиепископом. Почему лютеранской? Да потому, что эта церковь в Финляндии – государственная. И глава ее в пятерке высших государственных чинов. Я хорошо помню то пасхальное богослужение: наряды милиции внимательно наблюдали за порядком, и духовенство спокойно и торжественно совершало крестный ход» [63] .
63
Ларина Н. Митрополит Кирилл: «Я отдал себя в руки Божии» // Газета «Радонеж». 2008. № 7 (191).
Митрополит Никодим активно поддерживал идею вступления Русской Православной Церкви во Всемирный Совет Церквей [64] . Когда ВСЦ был создан (а это произошло в 1946 году), Русская Православная Церковь поначалу негативно оценила его деятельность. Это проявилось во время Межправославной конференции 1948 года, когда Русская Церковь и ряд других Поместных Православных Церквей приняли решение не участвовать в так называемом экуменическом движении. Однако отношение Русской Церкви к ВСЦ стало меняться во второй половине 1950-х годов. В 1959 и 1960 годах велись переговоры между митрополитом Николаем (Ярушевичем) и генеральным секретарем А. Виссерт-Хуфтом. По результатам этих переговоров Священный Синод в 1961 году принял решение о вступлении Русской Православной Церкви во Всемирный Совет Церквей.
64
Всемирный Совет Церквей (The World Council of Churches) – международная экуменическая организация. Основан в 1948 году в Амстердаме для того, чтобы способствовать распространению экуменического движения, заключающегося в поиске путей восстановления единства Церкви. В ВСЦ входит 348 христианских церквей из более 100 стран. Штаб-квартира Совета расположена в Женеве (Швейцария).
Архиепископ Никодим (Ротов) (в центре) на заседании Всемирного Совета Церквей. 1961 г.
Вступление в ВСЦ было важной стратегической инициативой Церкви в период хрущевских гонений. ВСЦ играл не последнюю роль в защите Русской Церкви от притеснений. Вспоминает протопресвитер Виталий Боровой: «Экуменическая деятельность нашей Церкви проводилась и проходила в те годы под постоянным внешним контролем со стороны советского государства… Многие не понимали подлинных целей и характера такого участия Русской Церкви в экуменическом движении, считая, что она выполняет там лишь указания советского правительства. А между тем действительность была иная и более сложная, чем это казалось западным критикам со стороны и чем это могло казаться самому советскому руководству изнутри. Церкви действительно приходилось идти на компромиссы и уступки в политических и общественных вопросах, но никогда и ни в чем – в вопросах веры, догматического учения и верности Христу и Евангелию. Свидетельство этому – вся мартирология Церкви и ее молчаливое исповедничество внутренних истин Православия, которые Церковь берегла и сохранила. Всегда здесь наличествовала напряженность между политическим давлением и подлинными церковными интересами и соображениями о пользе самой Церкви, ее страждущего народа, чтобы выстоять под разрушительным давлением тоталитарной системы, контролирующей всю страну, всех и вся, в том числе и Церковь» [65] .
65
Боровой В., протопресв., Буевский А. Русская Православная Церковь и экуменическое движение (историко-богословское обозрение) // Православие и экуменизм: Документы и материалы, 1902–1998. М., 1999. С. 48.
Вспоминает Патриарх Кирилл: «Это был очень трудный период. С одной стороны, советскому государству необходима была внешняя церковная деятельность, потому что косвенным образом она свидетельствовала о наличии религиозной свободы в стране. Логика простая – если есть священники за границей, значит есть религиозная жизнь, если есть религиозная жизнь, значит обвинения в притеснениях несправедливы. То есть с пропагандистской точки зрения для правительства было выгодно, чтобы Церковь имела возможность осуществлять внешние сношения. Но с идеологической точки зрения это было совершенно не выгодно, потому что за границу выезжали реальные священники, а не подставные лица, настоящие, а не переодетые богословы. Они устанавливали взаимоотношения с коллегами, и те узнавали об их проблемах, а значит, всемирная христианская общественность узнавала и о проблемах Русской Церкви. Такие контакты обеспечивали систему поддержки Русской Православной Церкви. Наша внешняя церковная деятельность в те годы была подобна поплавку, который удерживал всю Церковь на поверхности, потому что Церковь легко было потопить в условиях изоляции от мира при отсутствии информации о процессах, которые происходят в стране. Но коль скоро представители
66
«Сопротивляться злу и утверждать добро». С. 16.
Патриарх Московский и всея Руси Алексий I принимает участников сессии исполнительного комитета Всемирного Совета Церквей в Троице-Сергиевой лавре. По центру во втором ряду – протопресвитер Виталий Боровой. 1964 г. © Д. Козлов/РИА Новости
Межцерковный диалог имел целью, разумеется, не только защиту Русской Церкви от гонений. Идея диалога с христианами других конфессий была близка митрополиту Никодиму, видевшему в нем исполнение заповеди Христа о единстве. «Что же заставило Русскую Православную Церковь пойти на вступление во Всемирный Совет Церквей? – спрашивал митрополит Никодим. – Отвечаю на это: во-первых, любовь к братьям, ощутившим пагубность христианских разделений и заявляющих о своем желании устранить те препятствия, которые не позволяют исполниться желанию нашего Господа Иисуса Христа “да будут все едино” (Ин. 17:21); во-вторых, понимание важности объединения усилий всех христиан в деле их свидетельства и служения людям в сложных условиях секуляризованного, подверженного быстрым изменениям и разделенного, но устремляющегося к единству современного мира» [67] .
67
Никодим (Ротов), митр. Русская Православная Церковь и экуменическое движение. Публичный доклад, прочитанный 5 июля 1968 года // Церковь и время. 1998. №?4 (7). С. 41.
Присутствие Русской Церкви на межцерковной арене имело важное миссионерское значение. Термин «миссия» в официальном церковном языке не употреблялся, так как миссионерская деятельность была в СССР запрещена. Употреблялось более традиционно церковное и в то же время нейтральное с точки зрения советских властей слово «свидетельство». Это свидетельство о Православии перед лицом инославного мира стало важнейшей составляющей внешней церковной политики именно при митрополите Никодиме.
< image l:href="#"/>Русская литургия в соборе Святого Петра на II Ватиканском Соборе
Благодаря ему значительно активизировался диалог с Римско-Католической Церковью. Он был инициатором направления официальной церковной делегации на II Ватиканский Собор: «Митрополит был последовательным сторонником того, чтобы Русская Церковь направила своих наблюдателей, – рассказывает Патриарх Кирилл. – Он считал это историческим событием, важным не только для католического мира, но и для православного мира. Он полагал, что мы должны использовать саму возможность для установления личных отношений с епископатом Католической Церкви, с представлением позиции Русской Православной Церкви. Потому что, как и сейчас, не везде на Западе существует объективная картина того, что есть Русская Церковь, тем более в то самое советское время представители Русской Православной Церкви часто воспринимались как коммунистические агитаторы, которых пропагандистский, идеологический отдел ЦК КПСС отправлял для дезинформации мировой общественности. И вот важно, чтобы отцы Собора увидели наших представителей и услышали их. И, конечно, здесь очень большую роль сыграл профессор протопресвитер Виталий Боровой, который, на мой взгляд, прекрасно представлял Русскую Православную Церковь, снял очень много вопросов, содействовал развитию реального интереса и доверия к миссии официальных представителей Русской Православной Церкви. Ну и наконец, на закрытие Собора в Ватикан приехал сам митрополит Никодим, который, я думаю, очень закрепил это мнение. Использовал этот факт приезда для того, чтобы начать проговаривать саму идею диалога между Русской и Римско-Католической Церквами по социальной доктрине, что тоже было невероятно новым, таким новаторским и даже в каком-то смысле слова странным. О какой социальной доктрине Русской Церкви могла идти речь в советское время? Но для митрополита было важно начать эту дискуссию, которая могла помочь Русской Православной Церкви применять некие богословские критерии к оценке происходящего в своем собственном обществе, прикоснуться к опыту Католической Церкви, подтолкнуть собственную богословскую мысль к развитию элементов, которые в будущем могли составить то, что мы называем “социальной концепцией”. Это было, конечно, предвидение, и сам факт того, что была предложена именно такая тема для диалога, свидетельствует об этих незаурядных способностях митрополита предвидеть и предвосхищать будущее» [68] .
68
Евангелие и свобода. С. 26–27.
Делегация Русской Православной Церкви на заседании Всемирного Совета Церквей. Нью-Дели. 1961 г.
Некоторые «ревнители не по разуму» называли митрополита Никодима «тайным кардиналом», обвиняя в чрезмерных симпатиях к католичеству и в том, что он готовит новую унию. На эти обвинения Патриарх Кирилл отвечает так: «Он был человеком Церкви – и, значит, он был человеком мира, в исконном кафолическом понимании слова. Подобно Мартину Лютеру Кингу, он мог бы сказать: “У меня есть мечта”. Его мечтой было могучее единство всех последователей Христа, воссоединение христианской ойкумены современного мира на основе Писания и Предания Древней неразделенной Церкви апостольского века. И не его вина, что этот великий идеал остается недостижимым в помраченном грехом и разделившемся в себе человеческом сообществе» [69] .
69
Слово митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла на церковно-научной конференции, посвященной 30-летию со дня кончины митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Ротова) // Интерфакс-Религия 04.09.2008. URL: http://www.interfax-religion.ru/?act=documents&div=817.