Патрик Кензи
Шрифт:
Судя по описанию, как Хардимен, так и Рагглстоун представали на удивленье нормальными. Единственной отличительной чертой Хардимена, как и Эвандро, была его исключительно красивая внешность, почти женственная. Но в мире множество красивых мужчин, и лишь мизерный процент не имеет жалости к себе подобным.
Рагглстоун, с треугольным выступом волос на лбу и вытянутым лицом, больше всего походил на шахтера из Западной Вирджинии. Он выглядел не слишком приветливо, но и не как человек, который распинает детей и потрошит пьяниц.
Одним словом, лица как одного, так и другого
Моя мать утверждала, что людей невозможно понять до конца, на них можно только реагировать.
Она прожила в браке с моим отцом двадцать пять лет, поэтому, очевидно, за все эти годы ей пришлось ох как много «реагировать».
В данный момент я вынужден был с ней согласиться. С Хардименом я провел какое-то время, прочитал о том, как из ангелоподобного мальчика он превратился в демона, причем чуть ли не за одну ночь, но, увы, ничто не подсказало мне, почему это случилось.
О Рагглстоуне было известно еще меньше. Служил во Вьетнаме, с почетом демобилизован, родом с маленькой фермы в восточном Техасе, но последние шесть лет до убийства не имел никаких контактов с семьей. По словам его матери, «был хорошим мальчиком».
Перевернув страницу в личном деле Рагглстоуна, я увидел план-схему пустого склада, где Хардимен по непонятной причине напал на него. Теперь уже склада нет, на его месте соорудили супермаркет и химчистку.
На плане было указано, где нашли тело задушенного, привязанное к стулу, изувеченное и сожженное. Там же было указано, где детектив Джерри Глинн, приехав по анонимному звонку, нашел обнаженного Хардимена в позе эмбриона на полу старой диспетчерской. Его тело было залито кровью Рагглстоуна, неподалеку валялся нож для колки льда.
Представляю, что почувствовал он, войдя внутрь и увидя тело Рагглстоуна, а затем найдя сына своего напарника без сознания рядом с орудием убийства.
Интересно, кто же сделал этот анонимный звонок?
На следующей странице я увидел пожелтевшее фото, на котором был изображен белый фургон, зарегистрированный на имя Рагглстоуна. У него был старый, неухоженный вид, к тому же отсутствовало лобовое стекло. Согласно рапорту, внутренняя часть фургона была промыта водой из шланга и насухо вытерта примерно за сутки до смерти Рагглстоуна, однако переднее стекло было выбито совсем недавно. Осколки стекла покрывали сиденья водителя и пассажиров, сверкали кучками по всему полу. А в центре фургона стояли два бетонных блока.
Кто-то, возможно дети, пытался вытащить их через отверстие от лобового стекла, когда фургон был припаркован возле склада. Воровство совершалось в одно время с убийством, которое вершил Хардимен всего в нескольких шагах.
Может быть, воришки услышали шум внутри, сочли его подозрительным и совершили тот анонимный звонок.
Я еще с минуту смотрел на фургон и ощутил нечто сродни страху.
Мне никогда не нравились фургоны. И да простят меня Додж и Форд, которым мое мнение покажется крамольным, но этот вид транспорта у меня ассоциируется с чем-то нездоровым — с водителями, которые заманивают и развращают детей, с сексуальными маньяками, коротающими в них время на стоянках
Перевернув страницу, я наткнулся на токсикологический анализ Рагглстоуна. В его организме было найдено большое количество фенциклидина и метиламфетамина, достаточное, чтобы продержаться без сна целую неделю. Все это он уравновесил высоким уровнем алкоголя в крови, но даже такое количество выпивки, уверен, не смогло бы нейтрализовать мощь искусственного адреналина. Его кровь была буквально наэлектризована.
Как же смог Хардимен, который был на двадцать фунтов легче, привязать его к стулу?
Перевернув еще одну страницу, нашел отчет о повреждениях на теле Рагглстоуна. И хотя я слышал отчеты и Джерри Глинна, и Болтона, гигантский список ранений, нанесенных несчастному, невозможно было осознать.
Шестьдесят семь ударов молотком, найденным под стулом Алека Хардимена в диспетчерской. Удары наносились как с высоты семи футов, так и с расстояния в шести дюймов. Спереди, сзади, слева и справа.
Теперь я открыл папку Хардимена, положив оба дела рядом. В ходе судебного процесса защитник Хардимена доказывал, что его подзащитный в детстве страдал поражением нерва левой руки, что он плохо владел ею и поэтому никак не мог размахивать молотком, да еще и с такой силой.
Обвинение же указало на наличие в его организме фенциклидина, и судья с присяжными согласились, что препарат мог придать даже ослабленному человеку силы в десятикратном размере.
Никто не поверил заявлению адвоката о том, что содержание фенциклидина в крови Хардимена было незначительным по сравнению с его содержанием у Рагглстоуна и что Хардимен приправил его не «спидом», а смесью морфина и метиламфетамина плюс изрядное количество алкоголя, так что хорошо, если он мог держаться на ногах, а не то что устроить эту экзекуцию, требовавшую от палача недюжинных физических усилий.
Он сжег Рагглстоуна по частям в течение четырех часов. Начал со стоп, но когда огонь добрался до нижней части икр, он пригасил его и принялся за работу с помощью молотка, ножа для колки льда или острой бритвы, которые должны были пронзить тело Рагглстоуна сто десять раз, и слева, и справа. Затем он сжег нижние части икр и колени, пригасил пламя вновь, и все пошло по новой.
Обследование ран Рагглстоуна выявило наличие в них лимонной кислоты, перекиси водорода и столовой соли. Порезы лица и головы показали явное наличие в них двух косметических компонентов — крема «Пондс» и белого грима «Пенкейк».
Выходит, он красился?
Я снова заглянул в дело Хардимена. На момент ареста у него на корнях волос также были найдены следы белого грима, будто он стер их, но вымыть голову не успел.
Я пролистал дело Кола Моррисона. Он выехал из дома в три часа пополудни в тот хмурый день и направился на футбольный матч в Коламбиа Парк. Его дом находился примерно в миле от города, и когда потом полиция выявляла его возможный путь, то не нашла ни одного свидетеля, который бы видел Кола после того, как он помахал рукой соседу на Саммер-стрит.