Патроны чародея

Орловский Гай Юлий

– Я же рассказывал про дуэль!

– Помню-помню, – заверил я, – но ты же мог где-то осесть? У тебя хватало средств для небедной жизни.

Он громко фыркнул.

– Чего? Мне всегда не хватает!.. Но ты прав, у меня просто здоровая и понятная жажда находить богатства. Чем больше, тем лучше.

– Только из-за богатств?

– Только! – ответил он решительно и твердо, но, подумав целый миг, уточнил: – Но без приключений жизнь пресная. Потому самые лучшие богатства, которые не сваливаются

на голову, а которые выдираю из рук сильного и опасного врага! Можно просто у противника.

– Тогда понятнее, – сказал я. – Какая чистая и благородная душа.

Он ответил обидчиво:

– Я могу тебя обозвать еще хуже!

– Ладно-ладно, – сказал я, – мы все мимикрируем под наглых и подлых, чтобы нас боялись и уважали. А назвать человека благородным и честным – это оскорбить и как бы намекнуть, что дурак из дураков…

Он изумился:

– Ты о чем?

Я принужденно рассмеялся.

– Да это я так, шучу. Представил себе, что такой мир существует.

Он сказал обиженно:

– Ну и заскоки у тебя…

В Уламрии все-таки лес светлее, чем в королевстве Нижних Долин. Березняк за березняком, а по ту сторону реки строгий сосновый или из темных лиственниц с неимоверно толстыми и крепкими, словно из камня, стволами.

Кони с удовольствием пробежали по мелководью, пересекая одну за другой две мелкие речушки. Дальше пошли по распадкам, обогнули цепь крупных и достаточно молодых холмов.

Фицрой обернулся, крикнул:

– Ночлег!.. Самое удобное место!.. Да и пора.

Кровавый закат перемежается ослепительно-белыми полосами второго солнца, что двигается по ту сторону облаков и скроется за горизонтом раньше, чем померкнут краски алого и багрового.

Фицрой коням спутал ноги и пустил щипать траву в лесу, а для нас выбрал укрытие под неприятно нависающей скалой.

Я посмотрел на грозный козырек в несколько сотен тонн, поежился, но Фицрой хмыкнул.

– Чего?.. Тысячи лет не рухнуло, а сегодня ночью возьмет и обвалится?..

Я сказал с неохотой:

– Верхним умом понимаю, но нижним боюсь.

– Есть и плюсы, – сказал он.

– Какие?

– Если выскочит третья луна, мы в укрытии.

– А ты предусмотрительный, – сказал я с удивлением. – А кажешься совсем безголовым.

– Безголовые долго не живут, – сообщил он и уточнил: – Зато гибнут красиво. И песни слагают о них на разных наречиях…

– Не завидуй, – сказал я. – У нас все впереди.

Он расхохотался.

– Да, еще столько побед. И не только над женщинами.

Он разложил на чистой скатерке сыр, мясо и хлеб, вытащил кувшин с вином. Я достал нож, но подумал и отдал Фицрою, пусть сам режет. Я настолько привык к аккуратно упакованным ломтикам, что даже не представляю, что человек тоже может вот так или почти вот так ровно

нарезать мясо, сыр, хлеб…

Зато наполнить чаши с вином, наверное, сумею. Вот только чаш Фицрой почему-то не захватил. Даже не знаю, как обойдемся. Наверное, так и привезем полный кувшин обратно.

Он как понял мои трудности, поторопил:

– Первый глоток за мстящим глердом, второй – за соратниками. Меня можно считать за двух или трех соратников. Давай быстрее, у меня зубы капризные, без вина мясо жевать отказываются. Да что там мясо, даже хлеб не берут…

На головой сонно вскрикнула ночная птица, эти укладываются спать еще с началом сумерек, процокала коготками шустрая белка, сбросив нам на головы пару прозрачных чешуек, словно на вершине дерева расселась стая осетров и чешутся о ствол спинами…

Я улегся под деревом, в полузабытьи наблюдая, как вышли на охоту ночные муравьи, более крупные и защищенные от ночного холода волосками, почти шерстью. Собирают заснувших в оцепенении на цветках мух, жуков и шмелей, с торжеством волокут в норы.

– Молодцы, – пробормотал я, – только меня не тащите… Не пролезу в нору, зря упреете…

Глава 6

Утром на рассвете перешли третью реку. Вода в это время года коням по брюхо, это весной и осенью несет подмытые деревья и волочит громадные камни. На том берегу такой же мирный лес и чирикающие птички, хотя за границей все должно бы быть иначе.

Фицрой однако посерьезнел, посмотрел по сторонам, лицо стало строже и решительнее.

– Страна врага? – спросил я.

– Пока только противника, – ответил он.

– Сразу полегчало, – сказал я.

– Теперь через лес, – проговорил он негромко и с командной ноткой. – Иначе по дороге кого-то да встретим.

– Опасно, – согласился я.

– Придется прятаться, – добавил он, – а когда смотрят вслед, прятаться поздно…

– Или убивать, – сказал я. – Зачем нам свидетели?

Он задумался, но отмахнулся.

– Гоняться за ними… Так и забудем, чего вообще приехали! Я вообще-то люблю гоняться. Не смотри так, не только за женщинами.

Я молча повернул коня, могучие деревья двинулись навстречу, а на головы и плечи ощутимо пала сладостная тень. Сухой воздух сменился прохладным и чуточку влажным. Почти все деревья здесь с северной стороны покрыты толстым зеленым мхом до нижних веток, а стук копыт сменился влажным хрустом, едва ступили на толстый ковер из опавших листьев.

Так двигались еще несколько часов, наконец он на ходу соскочил на землю и повел дальше коня в поводу, всматриваясь в просветы между деревьями. Я без подсказки покинул седло, по времени уже должны подъехать к цели, двинулся так же осторожно следом.