Патроны чародея
Шрифт:
– Ну, лапушка, – сказал я своему вороному тревожно, – давай не подведи… Ты вроде бы отдохнул. А правда, что вороные не самые быстрые кони?
Он обидчиво всхрапнул, а я подумал, что за полчаса скачки я точно догоню Фицроя с Николеттой, потому начал придерживать скакуна, делая вид, что это наш предел, быстрее ну никак…
Всадники с торжествующими криками начали догонять, я оглядывался часто и видел холодный блеск клинков в их руках.
Передний прокричал гневно:
– Трус!..
– Щас, – ответил я громко. – Щас остановлюсь… Но лучше ты остановишься.
Он догнал меня, вскинул меч для удара. Я выхватил пистолет и выстрелил ему в лицо. Его отшатнуло, на месте носа появилась красная дыра, кровь хлестнула широкой струей.
Так же быстро я выстрелил дважды во второго всадника, что начал было обгонять смертельно раненного, и несколько раз в тех, кто скачет следом.
Погоня на некоторое время отстала. Я иногда оглядывался, хотя больше прислушивался к нарастающему конскому топоту и чувству неприятного холодка в загривке.
Фицроя не видно, но вовсе не потому, что далеко, дорога петляет. Правда, если погоня пойдет напрямик, то застрянет в лесу и болотах, лучше уж по ровной и безопасной дороге.
Наконец далеко впереди мелькнул всадник, я узнал красный плащ Фицроя. Тут же снова выдвинулся сбоку лес, а холмы скрыли их обоих.
Я оглянулся, наиболее настырные или просто тупые оставили сброшенных с седла товарищей и продолжают погоню.
– Не все так просто, – пробормотал я. – Воюют не числом, а материально-технической базой.
Грохот копыт нарастает, острым холодом кольнуло не только в загривок, но и в спину меж лопаток. Я поспешно пригнулся, пистолет уже в руке, выстрелил почти наугад, совсем рядом раздался крик боли.
Чуть повернувшись в седле, я выпалил в лицо всадника, зажимающего ладонью плечо, и тут же двумя выстрелами свалил еще одного героя, что попытался достать меня копьем.
Остальные натянули поводья, кони поднялись на дыбы, а я пошел галопом.
Фицрой то и дело оглядывается, услышал конский топот, Николетта чуть шею не свернула, стараясь увидеть, как там и что со мной.
– Вперед, вперед! – крикнул я. – Вдруг да еще дураки найдутся!..
Фицрой кивнул, лицо остается обеспокоенным. Я догнал, поравнялся с ними. Николетта протянула ко мне руки, я с сожалением покачал головой, хотя когда представил, как она будет в моих объятиях, испуганная, дрожащая и горячая…
– Что-то тревожит? – спросил я.
Фицрой сказал наигранно бодро:
– Нам придется заночевать по дороге. На чужой земле. Это здорово, будет о чем рассказывать… Только как бы девушка не напугалась всякой ерунды.
– Они только ерунды и боятся, – согласился я. – Серьезного просто не замечают, счастливые…
Фицрой ответил без колебаний:
– Догнать уже догнали. А ночью в темноте больше шансов навалиться скопом.
– Идиоты, – прорычал я. – Сколько уже рухнуло в пыль и грязь!
– Они даже не поняли, – бросил Фицрой. – Или не могут поверить… А самое главное – остальным честь не позволяет отступить.
Я сказал зло:
– Вот так благородные люди и позволили выбить себя начисто! А всякая сволочь осталась.
Фицрой посмотрел на меня несколько странно.
– Надеюсь, имеешь в виду… не себя?
– Есть еще хуже, – сообщил я недовольно. – Вовсе позабивались в норки и дрожат. Мелкой дрожью.
– Лишь бы не крупной, – сказал он серьезно, – то вообще…
Я смолчал, всматриваясь в разворачивающийся перед нами пугающий простор, где никаких дорог, только слева жидкий лесок, справа широкая река, а за нею неприятно горбятся невысокие горы.
Кони идут неутомимо экономной рысью, потом впереди замаячил лес, время от времени сдвигаясь то влево, то вправо, но дорога хоть и виляет, но идет прямо на деревья, что значит то ли обойти не удается, дороги вообще-то не любят леса, то ли насквозь пройти проще.
Дороги в лесу не оказалось в самом деле, а если и есть, то погребена под толстым слоем листьев.
К счастью, полоса леса оказалась узкой, дорога это явно знала, и когда мы наконец продрались через него, почти сразу же конские копыта вступили в воду.
Река широкая, но Фицрой умело вывел к броду, в самом глубоком месте коням оказалось по брюхо. До середины прошли достаточно уверенно, дальше вообще мелководье, из воды торчат спины огромных валунов, похожих на черепашьи панцири, вода возле них пенится, изображая усилия, словно это в горах, а вот она трудится изо всех сил, стараясь разрушить или хотя бы сдвинуть эту оскорбляющую реку преграду..
Николетта то и дело бросает в мою сторону умоляющие взгляды, но я делаю вид, что жутко занят вопросами обороны: то скачу вперед и смотрю, нет ли засады, то отстаю и проверяю, далеко ли отстала погоня.
И снова мирный пейзаж, отсутствие людей, непуганое зверье, однако Фицрой, несмотря на похохатывание и бесконечные рассказы о приключениях и удачных сделках, тоже насторожен, как дикий зверь, все видит и замечает впереди и по сторонам.
Мой конь от таких рывков начал уставать больше, чем у Фицроя, хоть тот везет двух седоков, я поглядывал на желто-зеленое небо, что медленно подкрашивается алым, а Фицрой радостно вскрикнул, вытянув вперед руку:
– Вот там, впереди и слева!
Я всмотрелся.