Патруль времени (сборник)
Шрифт:
– Мы хотим говорить с вашим хозяином! – крикнул Тарасмунд.
Это было намеренное оскорбление: вождь тойрингов приравнивал королевских дружинников к собакам или римлянам. Один из людей Эрманариха, покраснев от гнева, ответил:
– Всех мы не пропустим. Выберите нескольких, а остальные будут ждать тут.
– Согласны, – сказал Тарасмунд, отдавая приказ Лиудерису.
– Ладно, ладно, – громко пробормотал старый воин, – раз вы так перепугались. Но учтите, вам не поздоровится, если с нашими вождями случится
– Мы пришли с миром, – торопливо вмешался Скиталец.
Он спешился следом за Тарасмундом и Рандваром. Их троих пропустили во дворец. Внутри воинов было еще больше, чем снаружи. Вопреки обычаю, все они были вооружены. У восточной стены залы, окруженный придворными, сидел Эрманарих.
Король был крупным мужчиной и держался с подобающим его сану величием. Черные кудри и борода «лопатой» обрамляли суровое лицо с резкими чертами. Облачен он был в роскошные одежды из заморских крашеных тканей, отороченные мехом куницы и горностая. На запястьях Эрманариха сверкали тяжелые золотые браслеты, на челе переливался отраженным светом пламени золотой же обруч. В руке король сжимал кубок из граненого хрусталя, а на его пальцах поблескивали алые рубины.
Когда утомленные трехдневной скачкой, с головы до ног в грязи, путники приблизились к его трону, он смерил их свирепым взглядом и буркнул:
– Странные у тебя друзья, Тарасмунд.
– Ты знаешь их, – ответил вождь тойрингов, – и тебе известно, зачем мы пришли.
Костлявый человек с бледным лицом – вандал Сибихо – шепнул что-то на ухо королю. Эрманарих кивнул.
– Садитесь, – сказал он, – будем пить и есть.
– Нет, – возразил Тарасмунд, – мы не примем от тебя ни соли, ни вина, пока ты не помиришься с нами.
– Придержи-ка язык, ты!
Скиталец взмахнул копьем. В зале установилась тишина, только дрова в очагах как будто затрещали громче.
– Прояви свою мудрость, король, и выслушай его, – проговорил он. – Твоя земля истекает кровью. Промой рану, наложи на нее целебные травы, пока она не загноилась.
– Я не выношу насмешек, старик, – отозвался Эрманарих, глядя Скитальцу в глаза. – Пускай он думает, что говорит, и тогда я выслушаю его. Скажи мне в двух словах, Тарасмунд, что тебе нужно.
Тойринг словно получил пощечину. Он судорожно сглотнул, овладел собой и перечислил все свои требования.
– Я догадывался, что ты явишься с чем-нибудь подобным, – сказал Эрманарих. – Ведай же, что Эмбрика и Фритла понесли заслуженное наказание. Они лишили короля того, что принадлежало ему по праву. А воры и клятвопреступники у нас вне закона. Впрочем, мне жаль их. Я готов заплатить виру за их семьи и дома – после того, как мне доставят сокровища.
– Что? – воскликнул Рандвар. – Да как ты смеешь, убийца?!
Королевские дружинники заворчали.
– Мы требуем двойной виры за то зло, которое ты учинил. Принять меньше нам не позволит честь. А что до сокровищ, их владельца изберет большое вече, и, каким бы ни было его решение, все мы должны будем подчиниться ему.
– Я не собираюсь торговаться с тобой, – произнес ледяным тоном Эрманарих. – Согласен ты с моим предложением или нет, все одно – убирайся, пока не пожалел о своей дерзости!
Скиталец, выступив вперед, снова воздел копье над головой, призывая к молчанию. Лицо его пряталось в тени шляпы, складки синего плаща походили на два огромных крыла.
– Слушайте меня, – провозгласил он. – Боги справедливы. Они карают смертью тех, кто нарушает законы и глумится над беспомощными. Слушай меня, Эрманарих. Твой час близок. Слушай меня, если не хочешь потерять королевство!
По зале пронесся ропот. Воины боязливо переглядывались, делали в воздухе охранительные знаки, крепче стискивали древки копий и рукояти клинков. В дымном полумраке все-таки было видно, что у многих в глазах появился страх: ведь прорицал не кто иной, как Скиталец.
Потянув короля за рукав, Сибихо вновь что-то шепнул ему, и Эрманарих вновь кивнул. Протянув в сторону Скитальца указательный палец, он произнес так громко, что от стропил отразилось эхо:
– Бывали времена, старик, когда ты гостил в моем доме, а потому не пристало тебе угрожать мне. Вдобавок ты глуп, что бы ни болтали о тебе дети, женщины и выжившие из ума деды, – ты глуп, если думаешь запугать меня. Говорят, будто ты на деле – Водан. Ну и что? Я верю не в каких-то там богов, а только в собственную силу.
Он вскочил и выхватил из ножен меч.
– Давай сразимся в честном бою, старый плут! – крикнул он. – Ну? Сразись со мной один на один, и я разрублю пополам твое копье и пинками прогоню тебя прочь!
Скиталец не шелохнулся, лишь дрогнуло копье в его руке.
– На то нет воли Вирд, – прошептал он. – Но я предупреждаю тебя в последний раз: ради благополучия готов – помирись с теми, кого ты оскорбил.
– Я помирюсь с ними, если они того захотят, – усмехнулся Эрманарих. – Ты слышал меня, Тарасмунд? Что скажешь?
Тойринг огляделся. Рандвар напоминал затравленного собаками волка, Скиталец словно превратился в каменного идола, Сибихо нагло ухмылялся со своей скамьи.
– Я отказываюсь, – хрипло проговорил Тарасмунд.
– Тогда вон отсюда, вы все. Или ждете, чтобы вас вытолкали взашей?
Рандвар обнажил клинок, Тарасмунд потянулся за своим. Дружинники короля подступили ближе. Скиталец воскликнул:
– Мы уйдем, потому что желаем готам добра. Подумай, король, подумай хорошенько, пока ты еще король.