Паучьи сети

Шматова Вера

— Что-то вроде того. Ганс сумасшедший.

Внезапная догадка заставила похолодеть. Паук считает меня своей и с чувством собственности у него отношения болезненные. Теперь же, когда на его жертву посягнул кто-то другой, безумие вновь может взять верх. Предчувствие оказалось верным. Одно неуловимое движение — и в пальцах мужчины уже сверкнул стилет. Я завороженно смотрела на лезвие, отнявшее столько жизней и понимала, что очень скоро могу стать частью его истории.

— Ты убьешь меня?

Вместе со страхом внутри поднималась иррациональная

обида. Столько усилий, переживаний, боли — и все для того, чтобы встретить конец в руках Паука, а не столе Ганса? Горячая ладонь легла на грудь и под ее давлением я легла на спину. Боль немедленно среагировала, но сейчас было не то время, чтобы обращать на нее внимание.

Паук забрался на кровать, нависая надо мной. Горьковатый травяной запах коснулся ноздрей, заставляя глубоко втянуть воздух. Я смотрела в глаза мужчины напротив и чувствовала, как неуместное возбуждение смешивается со страхом. В груди все замерло, а ужас надежной удавкой пережал горло, не давая издать ни звука.

— Всего одно мгновение и ты будешь навсегда со мной, — прошептал Паук. Его лицо было так близко к моему, что дыхание шевелило волоски на виске. — Всего один удар и больше никто не причинит тебе боли.

— Пожалуйста, не надо, — тихо прошептала я, чувствуя, как уходят драгоценные секунды. После всего, что мне удалось пережить, умереть вот так казалось глупым. — Ты лечил меня. Зачем? Мог бы убить сразу.

— Ты просила о помощи, малышка, — хриплый голос звучал устало. Грустная улыбка на секунду объявилась на лице мужчины и тут же погасла. — Ты страдала.

— Тогда зачем меня убивать сейчас?

— Я больше не могут рисковать, — покачал головой убийца и склонился ниже.

Я нашла в себе силы, чтобы попытаться перехватить его руки, но маньяк легко подавил слабое сопротивление, сильнее прижав к кровати.

— Не сопротивляйся, малышка, так будет только больнее, — в голосе убийцы звучало неподдельное участие, от которого хотелось кричать. — Ты пришла ко мне сама и теперь уже не в моих силах отпустить тебя снова.

Паук склонился ниже и его губы на миг коснулись моих. Короткая вспышка тепла закончилась, сменившись холодным касанием стали к горлу. Невольно дернувшись, я сама напоролась на острую кромку стилета и вскрикнула от боли.

— Пожалуйста, остановись, — мольба прозвучала совсем тихо. На глазах выступили предательские слезы, оставлявшие горячие дорожки на щеках. — Я больше не сбегу, останусь с тобой, буду делать то, что скажешь.

Лезвие чуть вдавилось в кожу и скользнуло по горлу, оставляя за собой болезненную полоску. Я начала вырываться, но сил было слишком мало, чтобы хотя бы поколебать мужчину. Он с легкостью удерживал мои запястья одной рукой, тогда как другая крепко сжимала в пальцах стилет.

— На что ты надеялась, придя сюда? — спросил Паук. Тепло его дыхания коснулось лица.

— Не знаю. Просто это казалось правильным, — голос дрожал, но в душе всколыхнулась призрачная тень надежды. Только что маньяк мог перерезать мне горло,

но не сделал этого, а значит есть шанс выжить.

— Тогда к чему разговор? Ты знала, что должно произойти, — в голосе Паука сквозило сожаление. — Я больше не могу рисковать. Мы должны соединиться навсегда и ничто более нас не разлучит.

— Мы и так можем быть вместе, — проговорила я, стараясь не обращать внимания на лезвие, по прежнему упиравшееся в кожу. — Просто позволь остаться. Обещаю, больше никаких побегов.

Паук чуть склонил голову, раздумывая над моими словами. Несколько секунд тишины показались вечностью. Наконец, лезвие исчезло, оставив после себя лишь ноющий порез. Маньяк немного отстранился и теперь я смотрела снизу вверх на его подтянутый торс, на сильный подбородок и руку, в которой был зажат стилет, с которого упало на одеяло несколько капель крови. Моей крови.

— Ты так прекрасна, — мужчина провел пальцами по свежему порезу, отчего я дернулась. — Если бы я надавил сильнее, все бы закончилось. Но раз за разом тебе удается поменять план.

Я молчала, не решаясь вставить даже слово. По коже сбегали капельки крови, заставляя свежий порез щипать.

— Лежи и не двигайся, — Паук легко поднялся с кровати и вышел.

Телом овладело странное оцепенение. Кажется, смерть вновь отказалась от своих планов и дала несчастной смертной очередной шанс. Вот только насколько его хватит? Из глаз вновь полились слезы и к тому моменту, как вернулся мужчина, на подушке успело расплыться довольно большое мокрое пятно. Успокоиться не получалось, а вместо слов вырывались только судорожные всхлипывания.

Паук молча сел и осторожно положил мою голову себе на колени. Я безропотно уткнулась в его джины, продолжая плакать. Сказывалось напряжение и постоянная опасность последних суток. От одного маньяка к другому, от обманутого доверия к краю смерти. Закончится ли это когда-нибудь?

— Почему все вокруг хотят лишь причинить мне боль? — тихо спросила я и тут же прикусила язык. Уж у маньяка-убийцы это спрашивать точно бесполезно.

Вместо ответа мужчина просто поцеловал меня в лоб. От этой простой ласки стало еще хуже. Забота, нежность — все это обман. На самом деле, я никому не нужна. Мое тело — вот что видят мужчины. А как же то, что я живой человек? Неужели никому не хотелось заглянуть глубже? Мысль вызвала новый поток слез, который, как я его не сдерживала, прекращаться не собирался.

— Нужно залепить порез, — тихо проговорил Паук.

Опустив взгляд я увидела, что кровь залила светлую джинсовую ткань, пропитав ее насквозь. Ловкие пальцы промокнули ранку ватой, обработали чем-то щиплющим и налепили поверх пластырь.

— Как твоя спина? — поинтересовался мужчина, отставляя аптечку.

— Болит, — гнусаво проговорила я. От слез нос забился и мне требовался платок. — Насколько все серьезно?

— Ты не пошла в больницу, — я видела, как сжались тонкие губы. — Врач сделал все, что мог, но останутся шрамы.