Паук приглашает на танец
Шрифт:
Песнь оборвалась, и она повернулась в нашу сторону. Видеть нас она не могла: желтоватые глазные яблоки были лишены радужки. У тех слепых, что я встречала, она, пусть и тусклая, но всё же угадывалась. Но эти глаза были похожи на вялые луковицы, никогда не знавшие цвета.
Она склонила голову набок и выпростала корявую руку. Большой палец, верно отмороженный, торчал полусгнившим обрубком, а на указательном, повыше фаланги, мясо было сорвано, обнажая желтовато-коричневую кость с налипшим кусочком кожи. Вот этим-то пальцем она нас и поманила. Одна особенно глубокая морщина
Сама не знаю почему, но я свернула с дороги и откликнулась на зов этого повелительно манящего пальца.
— Нет, мисс Кармель, не ходите! Лучше поскорее уйдём отсюда, — встревожилась Иветта.
— Я только дам ей немного мелочи.
— Одну я вас не пущу, — пискнула она и испуганно покосилась на старуху.
2
Песня нищих. Пер. С. Маршака.
А та всё продолжала своё мрачное бормотание.
— Это необязательно, можешь постоять тут. Я быстро.
Девушка с явным облегчением кивнула и осталась стоять на дороге.
Чем ближе я подходила, тем больше сомневалась, что женщина слепа. Белые луковицы шевелились и подрагивали, как если бы она меня изучала. Заунывная песнь не прекращалась, и старуха всё протягивала ко мне свою искореженную руку. Когда я остановилась напротив неё, она замолкла, уставившись на меня своими жуткими глазами.
Порывшись в сумочке, я протянула ей пару монет. Медяки проскользнули меж её пальцев и упали, затерявшись в ворохе лохмотьев. Исходившая от неё вонь, как карта, указывала на места, где она побывала.
Я повернулась, чтобы уйти, но тут нищенка заговорила:
— Ты пришла, потому что услышала.
— Да, только я не сразу поняла, что это вы поёте. Думала, мне чудится.
— Нет, не то. Ты слышала не то, потому что не слушала.
— О чём вы?
Но она уже отвернулась, слепо шаря глазами по сторонам и чуть покачиваясь.
— Что с вашей рукой? Позвольте я помогу.
Меня бросало в дрожь при мысли о том, чтобы дотронуться до неё, но не для того небеса наградили меня даром, чтобы воротить нос от тех, кому повезло меньше. Но когда я к ней потянулась, она отдернула руку и прижала её к груди, раскачиваясь всё сильнее: взад-вперёд, взад-вперёд.
— Это мой котёнок, мой сладкий котёнок.
Я уже поняла, что она не в себе, но я не умею на полуслове прерывать разговор даже с безумцами.
Она запустила другую руку в лохмотья и, пошарив там, извлекла плешивый меховой клок. Резкий запах ударил мне в нос. Приглядевшись, я поняла, что она держит за шкирку давно умершего котенка. Один глаз-бусина
— Он хотел молока, но моё молоко прокисло…
Она приподняла свою ветошь, оголяя плоскую ссохшуюся грудь.
— …тогда я протянула ему палец, и он сосал его до тех пор, пока не высосал всю плоть. Но котятам нельзя пить кровь, поэтому он умер.
Мне хотелось поскорее уйти. Эта женщина казалась ненастоящей, фантомом из моих кошмаров, чудом прорвавшимся в этот мир. Она сидела здесь, будто страж, уродливая горгулья, охраняющая мост на ту сторону, отделяющий мир мертвых от мира живых.
— Может, вашему котенку будет лучше в земле?
Она тут же спрятала мертвое животное на груди, зарыв поглубже и воровато оглядываясь, будто боялась, что я его отниму.
— Оттуда она тебя зовёт.
— Кто зовёт?
— Твоя подруга.
Я оглянулась на Иветту, но она молчала и только делала умоляющие жесты.
— Не та подруга.
Я поражённо повернулась к старухе.
— Откуда вы знаете…
Та нагнулась и прижала обглоданное ухо к земле. Знаком показала, чтобы я сделала так же. Я, разумеется, не стала этого делать.
— Слушай, слушай…
И тут я услышала. Этот же звук я слышала накануне, но приняла за звон в ушах. Я вскинула голову, всматриваясь в дымчатый берег на той стороне. Мои пальцы непроизвольно сжали внутренний карман в том месте, где покоился найденный этим утром колокольчик. Меня окатило жаром, а потом холодом, и по спине побежала противная струйка, задерживаясь на каждом позвонке.
«Какая же я была глупая! Старуха права: я слышала, но не слушала».
Я шагнула на скользкий мост, но окрик Иветты вернул меня в реальность. Она отчаянно махала мне руками.
Я не могла пойти туда сейчас. Прежде нужно сходить в деревню, чтобы вернуться сюда позже, уже одной.
— Почему вы так долго? — раздраженно воскликнула Иветта, когда я снова к ней присоединилась, и тут же жадно добавила: — О чём она вам говорила?
— Прости, Иветта, я не могла так сразу уйти. Ни о чём: бормотала что-то непонятное.
— Я так и думала, — разочарованно протянула она. — Вот страху-то натерпелись, а? Будет о чём в деревне рассказать. К нам и раньше забредали попрошайки, но таких страшных отродясь не водилось. И зачем она тут сидит? Ведь никого на мили окрест. Наверное, только мы за весь день и прошли.
Когда я снова оглянулась, у моста уже никого не было. Впрочем, из-за дымки всё так искажалось, что я могла попросту не отличить груду лохмотьев от осенней листвы.
ГЛАВА 29
На месте мы были уже в сумерках. Миссис Сьюэлл настояла на том, чтобы я примерила платья — видимо, для очистки совести. Вряд ли это помогло: пошиты они были точно по мне, но смотрелись, как и задумывалось, ужасно. Мастерство швеи бессильно против желания заказчика. Она завернула мои покупки и в качестве утешения обвязала синей атласной лентой вместо простой бечевки.