Пауки
Шрифт:
— Возьми из миллиона, который тебе отвалил Окунь! Думаешь, не знаем, откуда ноги растут?
Второй кавказец был настроен враждебно:
—Чего молчите?
—Мы не уполномочены вести этот разговор… — Я знал этих людей: они понимали только язык угроз, подкрепленный действием. — Вчера была похищена госпожа Лукашова, президент банка. Вместе с секьюрити и шофером. Что с ними?
— Лучше задай этот вопрос себе! Или Салахетдинову! Нам о них ничего не известно.
— Мы будем считать вас ответственными за все, что с ними может произойти!
—Ты угрожаешь?! Нам?!
Не было смысла спорить.
Я достал из кармана
—Минуту…
—Хочешь ментов позвать? — Ваха иронически осклабился.
— Сейчас поймешь.
Я набрал номер. Трубку взял специалист, возившийся по моей просьбе с записями нашей дружеской беседы.
—Как там?
Он доложил.
—Вот и хорошо. Сейчас ты повторишь то, что мне сказал! — Я сунул трубку Вахе. — Тут специально для вас… Разговор пишется! Забыл предупредить.
Специалист повторил:
—Запись отличная… Сразу на несколько статей тянет. Захват заложников организованной группой… Статья двести шестая, часть третья нового УК. От восьми до двадцати. И еще вымогательство…
Ваха пристально посмотрел мне в глаза. Улыбнулся. Он мне не верил. Я сказал в трубку:
—Включи. Мы послушаем…
По лицу Вахи я понял, что запись пошла. Специалист службы безопасности банка, записавший требования бандитов в машине, сделал все как следует. Ваха, а затем и Геннадий смогли убедиться в качестве записи: голоса обоих были ясно различимы и вполне пригодны для идентификации. Я убрал телефон. Настал наш черед диктовать условия.
—Верните президента банка!
Физиономия Вахи устрашающе вытянулась. Нежные ямочки на щеках стали словно впадины, грубо высеченные в камне. Гневный Геннадий, или как там его звали на самом деле, дернулся…
Южане были уязвлены. По бандитским неписаным законам нам не полагалось защищать себя, а только просить о пощаде!…
—Опасную игру играешь, командир!
Тон Геннадия не предвещал ничего хорошего. Кроме того, одна рука его скользнула в карман и там застыла. Это продолжалось мгновение! Все трое — мы следили друг за другом — готовы были выхватить стволы…
Кто первый?! Кто самый дурной, горячий, крутой?!
— Вам придется освободить президента банка и секьюрити… Иначе запись нашего разговора еще сегодня попадет в региональное управление… И не дай вам Бог, чтобы хоть волос упал у нее с головы!
— А если с твоей, мент? — Геннадий завёлся.
— А с моей — тем более… Я — мент! Вы знаете, что это значит!
Они, конечно, знали. Газета «Я — телохранитель» предупредила: за убийство мента преступник заплатит жизнью. Убийство полицейского — тот предел, после которого даже самое развращенное общество начинало борьбу с преступностью. На родине мафии, в Сицилии, смерть комиссара Де Кьезы привела к мощному наступлению на кланы. Когда судьи чересчур либеральны, стражи порядка начинают сами мочить наиболее одиозных бандитов… С ментами, с полицией было все ясно! Мы-то гибнем не из-за бабок! Хватит еб…й соцзаконности! Как было прежде — больше не будет! Мы не станем сидеть сложа руки, разрешая расстреливать себя! Из года в год терпение ментов иссякало.
—Звоните своим! Пусть отпускают!
Вячеслав сидел притихший, как мышь.
Падал снег, коричнево-желтое месиво хлюпало под ногами прохожих па тротуарах.
Лица бандитов, заговоривших между собой на своем языке, были похожи на посмертные маски. Обоих ждали, видно, крупные неприятности.
Не глядя в нашу сторону, Ваха достал из кармана трубку сотового телефона, набрал номер.
Кто-то, имевший большую власть, был малословен. Видимо, приказал немедленно заполучить пленку. Швырнул трубку. Ваха обернулся ко мне.
— Давай пленку! — Он был угрожающе краток.
— Но только когда президент банка будет здесь!
Он окинул меня тяжелым взглядом убийцы:
— А если твой технарь сделал второй экземпляр?
Я развел руками:
—Могу только дать слово: если с нами ничего не произойдет, копия пленки никогда не появится…
В крохотном почтовом отделении Иерусалима, в Катамонах, заправлял парень лет двадцати пяти. Работы у него было немного. Он скучал по мускульным усилиям. С шумом вколачивал кнопки в кассу. Прихлопывал ладонью почтовые марки. От ударов штемпелем распространялась воздушная волна… Мы смотрели друг на друга с иронией. Неизвестно, кто из нас был с большим приветом. Он, комплекцией напоминавший грузчика и отсчитывавший мне сдачу за внутреннюю израильскую марку и конверты, или я, неглупый с виду мужик, не владеющий языком и нечленораздельно мычащий ответы на вопросы…
Я достал бланк заказного объявления в пятничный номер «Бизнес-сервиса» и тут же, у стойки, его заполнил.
«Генриха Штейна просит откликнуться его школьный друг…» — писал Арлекино в предыдущем объявлении.
Я повторил текст.
«Генриха Штейна просит откликнуться его школьный друг…». Пришлось только изменить номер телефона.
Некто, именовавший себя Генрихом Штейном, действительно существовал. Я в этом не сомневался. В его задачу входило просматривать еженедельное приложение к газете «Вести», чтобы не пропустить приезд направленного из Москвы партнера.
Мне предстояло с ним встретиться.
«Он звонит в отель „Плаза“, но там никто не отвечает. Он не знает, что Арлекино убит. Поэтому обязательно отзовется!»
Я указал номер телефона-автомата, установленного недалеко от супермаркета на проспекте Герцля, рядом с банком. В свое время я обратил на него внимание из-за подходов со стороны улицы, за которыми можно было незаметно наблюдать.
В конце объявления я приписал: «С 21.30 до 21.45 по воскресеньям».
Я мысленно возвратился к людям, интересовавшимся мной у Венгера. Если трое катал, которых я видел с картами на Яффо, — убийцы Арлекино, для чего им могла понадобиться фотография Венгера? Мой адрес они и без того знали отлично — квартира, откуда увезен труп!
Интересное свойство сознания: формулировать вопрос даже после того, как получен ответ.
Каталы не знали моего адреса…
Фотографию Венгера хотели предъявить кому-то на опознание, кто видел его вместе со мной…
Этот кто-то был Шабтай Коэн! Водитель экскурсионного автобуса!..
На меня вышли через Венгера. Получалось логично.
Каталы действовали по заказу команды из промзоны Тальпиот, которой руководила крутая Хэдли и ее телохранитель из Германии. Они проверяли меня!
Шабтай Коэн не знал точно, где я живу. Он видел меня ночью вместе с Венгером на перекрестке Цомет Пат. Встречу ему я тоже назначил на том же перекрестке, значит, знал этот район лучше других. Шабтай Коэн сообщил Хэдли о моем спутнике. Описать Венгера ничего не стоило: