Паутина будущего
Шрифт:
Воздух был тоже горячий. У Мэддока возникло ощущение, что он глотнул кипяток. Солнце метало вниз свои огненные ослепляющие стрелы.
Он стоял в небольшой ложбине. С одной стороны текла река. В ее почти высохшем русле Мэддок увидел первую встреченную им растительность: серо-зеленые камыши, поникшие от иссушающей жары. Камыши стояли в теплых, мелких, заросших тиной лужах.
Крутя головой, словно безумный, Мэддок начал лихорадочно выискивать какую-нибудь тень. Он посмотрел в ту сторону, где должен был стоять дуб… Стряхнув с себя вызванную жарой летаргию, он быстро
Было видно, что лучшие дни у этого дуба давно позади, но он еще жил. От некоторых веток не осталось и следа. Почтенное дерево сильно пострадало от климата, сопротивляться которому у него не было достаточно сил. Листья его стали коричневыми, жесткими и ломкими. Кора была шершавой, неровной, с глубокими шрамами во многих местах.
Как бы то ни было, но дерево еще жило, и Мэддок чуть ли не бегом бросился к нему, чтобы укрыться в его скудной тени. Там он остановился и стал рассматривать окружающий его мир. Дорога была там же, где и прежде, но явно стала более прямой, широкой и гладкой. Ее поверхность была темной и твердой, а точно посредине дороги шла яркая красная полоса из какого-то хорошо отражающего свет материала.
На обочине дороги, как раз на том месте, где много лет назад остановился фургон, стояла какая-то маленькая бледно-голубая повозка на четырех колесах, форма которой была совершенно незнакома Мэддоку. Из нее выпрыгнула молодая женщина и бросилась к реке. На ней была весьма странная одежда. Ее шапка, казалось, была предназначена для холодной погоды, а никак не для летней жары. Ее жакет и перчатки тоже скорее подходили для зимы, чем для огненного июльского полдня.
Не добежав до реки, она остановилась как вкопанная. Мэддок посмотрел в ту же сторону и увидел то, что видела она.
Стенелеос Магус LXIV стоял на коленях в вязкой, дурно пахнущей тине, снова совершая свой обряд над душами — квадратиками ткани, обряд, которому он, казалось, навечно посвятил себя.
— Кто… — женщина закашлялась, — кто вы?
Стенелеос поднял голову и посмотрел на нее; чувствовалось, что он слегка встревожен.
— Эй, это всего-навсего Стенелеос, — крикнул Мэддок, стоя под дубом на склоне холма.
Он широко улыбнулся и небрежной походкой вышел из тени дерева на грубый солнечный свет. Женщина уставилась на него, как на сумасшедшего, а он, сделав всего несколько шагов, уже сомневался, стоит ли кругом обычная летняя жара или то не что иное, как горячее и тяжелое дыхание демона.
— С вами все в порядке? — крикнула она, торопясь вверх по склону. Ее искреннее добродушное лицо выражало озабоченность. — Не выходите из тени, не то вы поджаритесь, как на сковородке. Где ваш головной убор?
Мэддок открыл было рот, чтобы все объяснить, но женщина опередила его. С недоумевающими глазами она показала большим пальцем руки назад через свое плечо.
— Во имя всех святых и грешников, что это там такое? — прошептала она, явно имея в виду Стенелеоса. — Это какой-то новый вид медведя-мутанта?
Глубокомысленно кивнув, Мэддок сказал:
— Это друг. Не нужно ударять его рыбой или каким-нибудь еще обеденным
Глава одиннадцатая
Мэддок вслед за женщиной вновь поднялся вверх по склону холма к руинам старого дуба. Дерево выдержало длительную осаду меняющегося климата; Мэддок чувствовал себя тоже способным на это. Со всей возможной изысканностью он поклонился и протянул руку, чтобы проводить ее в тень, создаваемую тощими, хрупкими сучьями дуба. Она искоса взглянула на него, но предложенную руку взяла.
— Поскольку нас некому представить друг другу, я возьму на себя эту задачу. Я — Мэддок О'Шонесси, прибыл сюда с берегов далеких рек и из населенных эльфами лесов прекрасной Ирландии, и мне очень приятно, миледи, быть с вами в одной компании.
Смеющаяся женщина была достаточно тонизирующим средством для того, чтобы Мэддок почти не обращал внимания на дискомфорт жаркого дня.
— Я — Шарлин Риччи, инженер-энергетик. — Она гордо приподняла подбородок: — Старший инженер-энергетик.
— Энергетик?
Мэддок озадаченно и довольно глупо улыбнулся. Шарлин не обратила внимания на его недоумение.
— Вы знаете, — сказала она, — мне как-то приходилось быть в Ирландии. И, надо сказать, я не видела там людей, похожих на вас. — Она чуть более внимательно оглядела Мэддока. — Во всяком случае, за пределами стен музеев.
Лицо Мэддока помрачнело. Он, правда, попытался улыбнуться, чтобы скрыть свою уязвленную гордость, но улыбка вышла какой-то вялой. Шарлин была выше его на полголовы, а ведь он в свое время считался высоким мужчиной. На ней были брюки и плотно облегающая кофта, и вообще в ее манере держаться было что-то такое, что озадачивало Мэддока. Она держалась как-то слишком свободно, по-мужски, и не казалась утонченной, хотя явно принадлежала к классу образованных людей.
— Ну, ну, — сказала она, — что-то вы приуныли. Улыбнитесь. Считайте, что это приказ.
Они оба сели под деревом; солнце, прорываясь сквозь жиденькие ветки изношенного дерева. бросало светлые пятнышки на их лица. Под ними хрустела высохшая трава. Ноздри Мэддока заполнил запах пыли и жары.
Он улыбнулся:
— Простите. Я сейчас очень далеко от дома.
— У вас такой вид, будто только что умер ваш лучший друг.
Улыбка вновь исчезла с лица Мэддока.
— Думаю… все мои друзья уже умерли.
Шарлин засмеялась. Смех был не по-женски открытый и громкий, но Мэддоку показалось, что он ей вполне подходит.
— Да, это так и есть. А что вы, миледи, думаете вон о том покрытом черным мехом человеке-звере?
Шарлин, обернувшись назад, посмотрела на Стенелеоса. полоскающего дымящиеся квадратики материи. Она нахмурилась:
— Не знаю. Мне ничего не приходит в голову. Он опасен?
— Очень! Он может утащить вас под землю. Он может разорвать мир и показать вам, что находится за его пределами. Для него не существует такого понятия, как время. Одно мгновение, и пролетает целое столетие вот так, — он щелкнул пальцами.