Паутина Фрейда
Шрифт:
Я не остался в долгу. Оттолкнув ногой столик, который ударился о стену напротив, я снова провел рукой от ее лодыжки до бедра и спросил:
— Повторишь стриптиз?
Был уверен, что она стушуется. Не сможет. Но ее пальцы лишь снова скользнули по моим губам, и она поднялась. Все те же уверенные и грациозные движения, когда она стягивала с себя одежду. И сейчас, при ярком свете, я заметил, что она не так идеальна. Нет, формы ее тела были идеальными. Но чуть над резинкой кружевных трусиков была еще одна татуировка, которой она прикрыла шрамы.
«Нож», —
Более светлые отметины спускались на левое бедро. Что еще есть на теле и в душе этой женщины? Она снова стояла передо мной в одном белье, и рассуждать я уже не мог.
Тоже поднялся и, проведя по ее спине рукой, расстегнул лифчик. Он упал к нашим ногам, и тут же мои руки потянулись к ее груди. Я пропустил соски между пальцев, а потом резко выкрутил, на что услышал:
— Ай!
Но это был не возглас боли. Скорее, неожиданности.
— Я так понял, что ты любишь пожестче, — усмехнулся ей в ухо, дав тем самым последнюю возможность уйти и прервать это безумие.
Она не отступила. Я почувствовал ее руки на животе, а потом ловкие пальцы быстро начали избавлять меня от одежды ниже пояса. Я в любую минуту ждал, что все закончится, она, наверное, была того же мнения.
Но нет, мы заходили все дальше и дальше. Я подцепил большими пальцами последнее, что на ней оставалось, и потянул вниз. Она, не сопротивляясь, даже отбросила ногой черное кружево и посмотрела своим сумасшедшим липким взглядом мне в глаза. Я ненавижу мед, как и все слишком сладкое, но в этой бочке янтарного наваждения хочется утонуть. И больше терпеть не могу.
Я зарылся в ее волосы рукой и снова коснулся губ, пахнувших коньячно-лимонно. Блядь, теперь нет преграды в виде одежды, и я чувствую ее каждым сантиметром кожи. Ее твердые соски трутся об меня, мой член упирается ей в бедро, а я продолжаю просто неистово целовать губы, даже кусать их, проделывая дорожки по ее позвоночнику. Туда и обратно.
И на спине нащупываю неровности, такие же тонкие, как и те шрамы у нее на бедре. Это четкие ровные линии, так что теперь я точно уверен, что это лезвие. Больше ничто не могло оставить таких четких по ширине и глубине шрамов.
Она, наверное, почувствовала, где я задержал руки, и шепнула мне в губы, разделяя каждое слово кратковременным касанием то к щеке, то к губам:
— Если ты задашь хоть один вопрос, то я уйду.
К черту вопросы, но, надо признать, они есть. Не сегодня. Не сейчас. Не тогда, когда я хочу почувствовать, какой она может быть, если не просто нагнуть ее и поиметь.
Я молча потянул ее на ковер и уложил на спину. Провел рукой от шеи и снова сжал грудь. Классные сиськи, что скажешь. На этот раз она просто простонала и шире раздвинула ноги. Я вставил в нее пальцы, вырвав очередной стон, и она хлопнула в ладони, чтобы погас свет, бивший прямо в глаза.
Я продолжил движения руками. Глаза привыкали к темноте, но даже видеть не надо было. Я чувствовал, лишившись зрения, каждое ее движение, слышал ее дыхание. Этого хватало.
Убрав руки, услышал, как она разочарованно выдохнула. Еще не вечер, детка! Еще постонешь.
Я
Только я, кажется, дразнил не столько ее, сколько себя. Я так хотел ее, сильно, жестко и до боли, что обрекал себя на эту пытку. И она поняла:
— Ты долго будешь издеваться над нами обоими?
Большего и не требовалось. Я сжал кулаки, уперев их в пол, и начал входить в нее. Даже держать ее бедра не надо было, она сама ловко подстраивалась под каждый мой толчок. Ее грудь подрагивала, когда я делал движение внутрь, а живот напрягался.
Я схожу с ума. Трахаю эту сучку, и мы оба получаем удовольствие. Она приподнялась, запустив ногти мне в плечи, а подом вздрогнула, прикусив ключицу, и проделала, скорее всего, кровавые дорожки от моих плеч вниз по рукам.
Как же она охрененно кончает. Не сдерживает себя. Диссонанс. Чувствительная сука. Я перевернул ее на живот, и она тут же приняла правильную позу.
Да такое ощущение, что не трахалась она целую вечность. Ничего, за эту ночь насытишься. Я вошел в нее, надавив на поясницу. Мои руки тут же потянулись к шрамам под лопатками, но я тут же почувствовал, как она сжимает меня внутри, пульсируя. Какая ненасытная. Только теперь мы кончим одновременно.
Я остановился ненадолго, а потом начал сильнее и сильнее вбиваться в нее, накрутив волосы, которые были не намного светлее глаз, на руку. А потом просто лег на ковре на спину, потянув ее к себе на грудь. Она не сопротивлялась. Забросила на меня ногу и сказала:
— Я все-таки не ошиблась — трахаешься ты зачетно.
Я, блядь, чуть было не спросил, насколько хреновее трахается ее муж. Но ни хрена. Это был бы слишком очевидный вопрос.
— Ты тоже вполне ничего.
— Ничего?!
Я постарался улыбнуться так, чтобы она не заметила. Кажется, чье-то самолюбие задето. Ну так покажи, на что способна.
Глава 9. Дина
Я не думала, что это будет так. У меня рвало крышу от каждого его прикосновения. Он стал именно тем, что я искала не один год.
И сейчас я рассчитывала, что он меня выпрет снова, как только поимеет. Но нет… Еще провоцирует. Снова удивил. Не сказал ни слова про Вадима, хотя это был бы удар ниже пояса, не острил по поводу того, что я добровольно легла под него. Он вел себя так, как будто еще утром не смотрел на меня как на врага. Я бы даже поверила, что я ему нравлюсь, если бы рядом со мной сейчас не лежал Ярослав Ратомский.
— Дина, — он снова коснулся моей спины. — Откуда шрамы?
Этот вопрос был очевиден. Их не видно почти, тонкие, незаметные, но прощупываются. Неудивительно, что он не обратил внимания в раздевалке спортзала.