Паутина и скала
Шрифт:
– Was ist? [37]
– Verbindung [38] *.
– Ах! – Он посмотрел и укоризненно сказал: – Вы ее сдви shy;гали!
– Но я verletrt [39] ** еще в одном месте! Посмотрите! Скажите Беккеру, что он не заметил одной раны!
И приставил к ней палец, указывая.
Иоганн пощупал; потом рассмеялся и покачал головой:
– Nein, это всего-навсего Verbindung!
– Говорю вам, я verletrt! – выкрикнул Джордж.
37
Что
38
* Повязка (нем.).
39
** Ранен (нем.).
Торопливо простучав каблуками по зеленому ночному кори shy;дору, вошла ночная Мать Настоятельница, ее открытое лицо уто shy;пало между огромными накрахмаленными крыльями шляпки.
– Was ist?
Джордж, немного смягчась, указал:
– Здесь.
– Там ничего нет, – сказал ей Иоганн. – Его беспокоит по shy;вязка, а он думает, что там рана.
Монахиня коснулась легкими пальцами указанного места.
– Рана, – сказала она.
– Nein! – воскликнул изумленный Иоганн. – Но Негг Geheimrat говорил…
– Там рана, – сказала монахиня.
О, как приятно это подтверждение, словно предвестие близкой победы – знать, что этот доктор-мясник один раз ошибся! Этот хам с презрительной речью, этот грубиян с кабаньей шеей и пальцами мясника – ошибся! – ошибся! Ей-богу! – раны, шрамы, повязки – для него все едино! Хромой мясник с жестокими пальцами один раз в своей треклятой мясницкой жизни – ошибся!
– Verletrt, ja!.. И у меня жар! – злорадно сказал Джордж.
Монахиня приложила легкий, прохладный палец к его лбу; и спокойно сказала:
– Nein Fieber! [40]
– Fieber? – обратил к ней широкое, недоуменное лицо Ио shy;ганн.
Монахиня со строгим, как всегда, лицом ответила спокойно, серьезно, безжалостно:
– Nein Fieber. Nein.
– Говорю вам, жар есть! – воскликнул Джордж. – А Geheimrat – сдавленно: – Да! Великий Geheimrat Беккер…
Монахиня сурово, негромко, со строгим упреком произнесла:
40
Жара нет (нем.).
– Негг Geheimrat!
– Ладно, Негг Geheimrat! – не смог ее обнаружить!
Сурово, спокойно:
– Жара у вас нет. А теперь возвращайтесь в постель!
Монахиня вышла.
– A Geheimrat! – повысил голос Джордж.
Иоганн твердо посмотрел на него. Его некрасивое немецкое лицо застыло в спокойном выражении протеста против наруше shy;ния приличий.
– Прошу вас, – сказал он. – Люди спят.
– Но Geheimrat…
– Herr Geheimrat, – спокойно и подчеркнуто, – Herr Geheimrat тоже спит!
– Иоганн, так разбудите его! Скажите ему, что у меня жар! Он должен прийти! – и внезапно задрожав от гнева и оскорбленности, Джордж закричал в коридор: Geheimrat Беккер… Беккер! Где Беккер!.. Мне нужно Беккера!.. Geheimrat Беккер – о, Geheimrat Беккер, – насмешливо, – великий Geheimrat Беккер –
Возмущенный нарушением приличий Иоганн схватил Джор shy;джа за руку и прошептал:
– Тише!.. С ума сошли?.. Herr Geheimrat Беккер не здесь!
– Не здесь? – Джордж изумленно уставился в широкое лицо.
– Не здесь?
– Нет, – безжалостно, – не здесь.
Не здесь! – хромой мясник не здесь! – не на своей бойне! Бритый мясник с покрытым шрамами лицом, выбритой головой, морщинистой шеей – не здесь! – где ему положено находиться, хромать по коридорам, зондировать толстыми пальцами раны – на своей бойне, мясник не здесь!
– Тогда где же?- обратился к Иоганну изумленный Джордж.
– Тогда где же он?
– Дома, разумеется, – ответил Иоганн с терпеливым упре shy;ком. – Где еще ему быть?
– Дома?- вытаращился Джордж на него. – У него есть дом? Вы хотите сказать, что у Беккера есть дом?
– Aber ja. Naturlich [41] , – сказал Иоганн с терпеливой усталос shy;тью. – И жена с детьми.
– Жена!- На лице Джорджа появилось озадаченное выраже shy;ние. – С детьми? Вы хотите сказать, что у него есть дети?
41
Ну, да. Конечно (нем.).
– Конечно, разумеется. Четверо!
У этого хромого мясника с жестокими пальцами есть…
То, что угрюмый Беккер с короткими толстыми пальцами и волосатыми руками, с сильной хромотой, круглоголовый, с же shy;сткой щеточкой черных, тронутых сединой усов, с голым, вы shy;бритым до синевы черепом, грубым, морщинистым лицом со шрамами после давних дуэлей – то, что это существо может иметь какую-то жизнь, не связанную с больницей, Джорджу не приходило в голову и теперь казалось фантастическим. Беккер господствовал в больнице: он казался существом с наглухо за shy;стегнутым до толстой, сильной шеи белым, накрахмаленным мясницким халатом, его так же невозможно было представить без этого одеяния, в обычном костюме, как монахиню в туф shy;лях на высоких каблуках и в короткой юбке мирской женщи shy;ны. Он казался живым духом этих стен, особым существом, ждущим здесь, чтобы набрасываться на всех раненых и увеч shy;ных мира, грубо укладывать их на стол, как уложил Джорджа, брать их плоть и кости в свою власть, нажимать, зондировать, стискивать своими жестокими пальцами, если потребуется, вскрывать их черепа, лезть в них, даже добираться до извилин мозга…
Иоганн поглядел на Джорджа, покачал головой и спокойно сказал:
– Возвращайтесь в постель. Herr Geheimrat осмотрит вас ут shy;ром.
И, прихрамывая, ушел. Джордж вернулся и сел на койку.
49. МРАЧНЫЙ ОКТЯБРЬ
Октябрь вновь пришел на кишащую людьми скалу со всей своей смертью и оживленностью, жизнью и безжизненностью, собранным урожаем и бесплодной землей, предвестием гибели, радостной надеждой. Стоял октябрь, и после осеннего заката в Парке мерцали яркие звезды.