Паутина Лайгаша [=Ворон]
Шрифт:
– Нужна?.. Да, все, спасибо, мама, – иерарх подождал, пока они вновь останутся одни. – Быть может. И все же я не думаю, что все было подстроено.
– Эрсин, а ты вообще знаешь, чем занимается этот твой Веденекос? Например, сейчас?
– Ну, знать об этом может только Ворон. Он же иерарх, папа, а не служка в столичном храме. Однако я предполагаю, что Савернос не зря предложил на синклите немного разгрузить его. Веденекос предупредил меня, что хочет понаблюдать за талиссой, – не думаю, что он лгал. И вообще, я рассказал про эту историю, исключительно
– А-а-а, ну тогда вопросов нет! – и отец с легкостью перевел разговор на другую тему.
Однако на обратной дороге Веденекос упорно не шел у Исиндиоса из головы. Не друг и не соперник, деятельный иерарх был ему, пожалуй, даже симпатичен. Опять же наблюдение быстро обнаружил и даже попробовал нанести ответный удар: смело, хотя и несколько безрассудно.
И все же отец явно на что-то намекал. А к его словам Эрсин привык прислушиваться еще с детства… x x x
– Эй, подожди секундочку! Я сейчас! – Макобер прокричал это уже на бегу.
Представшее перед ним зрелище было не для слабонервных.
Талисса застыла, как на знаменитой альдомирской мозаике, зачарованно глядя куда-то вверх. Послушно переведя взгляд повыше, мессариец увидел, что над головами друзей полощется нечто вроде широкого ватного одеяла, и искренне поразился, какого Айригаля Айвен сотворил его в этот, прямо скажем, не слишком солнечный день.
И запоздало сообразил, что Айвена с ними больше нет.
А еще выше по скале стекало темное облако камнепада, и скрыться от него талисса явно не успевала.
– Бегите же! – Терри тоже вынырнул из леса, готовый кинуться друзьям на помощь.
Только вряд ли он мог им чем-то помочь.
Бежать было уже бесполезно.
Мессариец зажмурился, желая лишь одного: чтобы камни убрались восвояси, туда, откуда пришли.
Макобер ждал, что вот-вот они обрушатся на землю… И, так и не дождавшись, осторожно приоткрыл глаза.
– Ч'варта всемогущий! – единственное, что смог вымолвить он, когда, едва коснувшись «одеяла», камни и пыль и в самом деле повернули назад.
Макобер обессилено опустился на землю. Двух чудес для одного дня определенно было многовато.
«Теперь мне уж точно никто не поверит», – обреченно подумал он. Именно это почему-то казалось сейчас самым важным.
И, вероятно, для того, чтобы окончательно доконать его, из-за скалы выехал симпатичный мужичок лет пятидесяти, бодро бивший пятками в бока послушного серого ослика. Дюжина колокольчиков на его затейливой упряже вызванивала необычайно противный и навязчивый выше всякой меры мотив, а на физиономии незнакомца читалась такая радость, будто встретить хорошую компанию именно в этом месте и именно в это время было голубой мечтой, которую он лелеял с раннего детства.
Макобер оторопело покрутил головой. Мужичок пришелся бы весьма к месту где-нибудь в центре Маркуса в базарный день. Но на пустынной дороге, на которой за последние дни им не встретилось ни единой живой души, он смотрелся
Не иначе как услышав мысли Макобера, незнакомец, не переставая сиять от радости, поднял голову, убедился, что камнепад отправился обратно по своим делам, и тихо свистнул. Аккуратно свернувшись, одеяло устремилось в седельную сумку и даже не побрезговало ее застегнуть.
Мессариец так и не понял, как ему это удалось. «Я сошел с ума! Никаких сомнений, – печально подумал он. – Неужели отныне и до конца жизни мне так и будут мерещиться то ослы, то сайгаки…».
Тем временем ослик подтрусил ближе и остановился, внимательно рассматривая ошарашенную талиссу.
Все молчали. Даже Лентал, казалось, все еще не мог прийти в себя после столь неожиданного спасения.
«Боги, какие невежи, – отметил про себя Макобер, подходя поближе. – Ни слова, точно так и надо! Эх, был бы Айвен…»
И, недолго думая, выпалил первое, что пришло ему в голову:
– Как мелодично звенят эти колокольчики!
Мужичок нахмурился.
– Вы думаете? Мало того, что мне второй день приходится терпеть общество этой скотины, так она мне еще заявила, что порядочный магический осел непременно должен заранее оповещать окружающих о своем появлении. Я их уже слышать не могу!
И в самом деле: хотя ослик давно остановился, колокольчики продолжали вызванивать все тот же назойливый мотив.
Мессариец непроизвольно принялся было насвистывать его, но вовремя оборвал себя. Пошевелив ушами, мужичок подарил ему весьма подозрительный взгляд.
– А ваш осел и вправду волшебный? – постепенно к Макоберу возвращалась его обычная любознательность. – А что он умеет? И как его зовут? Можно его погладить? А, кстати, откуда вы? И это было ваше одеяло?
Мужичок прикрыл глаза, терпеливо дожидаясь, пока град вопросов иссякнет.
– Да. Все. Мимбо. Можно. Издалека. Да.
От наслаждения мессариец даже зажмурился. Кажется, он наконец-то нашел достойного собеседника.
– Мессир позволит поблагодарить его за наше спасение?
Мэтт недовольно покосился на выступившего вперед Лентала, но сдержался. Негоже паладину говорить от имени талиссы, ох, негоже. Однако сам гном пока еще не способен был произнести ни слова. Вот был бы здесь Айвен…
Незнакомец торжественно поклонился. На мгновение задержал взгляд на лице паладина.
– Пустяки, сущая безделица.
– Не сказал бы, – мрачно обронил подошедший к друзьям Терри. Воображение у лунного эльфа было не хуже, чем у мессарийца, и Терри вполне успел в красках представить себе, что может натворить даже дюжина камней, идущая с такой высоты.
– Как скажете, – не стал спорить мужичок. – С благодарностью принимаю вашу благодарность. И если так, у вас есть шанс отплатить мне взаимностью.