Паутина
Шрифт:
Гарри не думал сейчас об этом. Отдал ей письмо и кинулся одеваться. Он не мог допустить, чтобы туннель его ада, из которого его ненадолго вырвали, стал еще длиннее.
Глава 4. Теодик
Настроение. Это слабость. С ней нужно бороться. Силой.
Тео не пошел на обед. Стоял у окна. Злился. На что? Просто злился.
Чувства. Неуправляемые чувства. Это тоже слабость. Их нужно подавлять.
Он учился этому. Годами. Учился
Спасибо, мама. Ты научила быть сильным. Ты заставила. Заставила перешагнуть черту. Перестать быть слабым. Уязвимым.
Снег. Он не любил снег. И ветер. И дождь. Не любил. Но терпел.
Он не любил воду. Просто не любил. Все просто. Тот мужчина. Он пытался научить Тео плавать. Тео ненавидел воду. За то, что тот ее любил.
Тео отвернулся. Отошел от окна. Полумрак. Приятно и спокойно. Ничего раздражающего. Тогда почему — злость?
Дамблдор? Нет. Дамблдор был обычен. Улыбки. Леденцы. Намеки.
Министерство? Нет. Там все еще проще. Им не нужны легилименты. Армия оборотней. Против своих же. Упрямы. Глупы.
Что тогда? Откуда?
Настроение — это слабость.
Стук в дверь. Тео встал. Огляделся.
— Войдите.
ОНА. Стоит на пороге. Решительная. Сильная. Он опять ЕЮ любовался. Просто любовался.
— Можно, целитель Манчилли? — смотрит.
— Я же сказал — войдите.
Шаг. Еще. Закрыла дверь. Двое в полумраке. Зажечь свет.
Нет.
— Я хотела извиниться за то, что вчера пропустила занятие, — виновато улыбается.
— За вас уже извинились вчера.
Все равно — улыбается.
— Когда можно отработать это занятие?
Ждет. Отработать? Зачем? Она не отстает от группы. Она лидер.
— Вы уверены, что вам это необходимо?
Улыбается. Кивает.
— Вы сейчас свободны? — спрашивает.
Нет. Он зол. Ему не до занятий.
— Вы же сами говорили, что нужно постоянно тренироваться. Я бы не хотела потерять те навыки, что уже получила на занятиях, — все еще улыбается. — Конечно, если вы не можете, я могу найти Дэна или Стивена. Думаю, они помогут мне.
— Они слишком слабы для вас, — Тео подошел ближе. — Тренируем ваш блок.
Кивает. Хмурится. Сосредотачивается. Тео любуется. ОНА готова.
Тео достал палочку. «Легилименс». Сопротивление. Среднее. Но хорошее. Все-таки проник.
Свет. Много света. Смех. Громкий смех. Горячий песок. Прибой. Змей в небе. Смех. Свет. Парк. Зелень. Влажные дорожки. Запах дождя. Смех. Вкус мороженого. Свет…
Резкий блок. Толчок. Тео отшатнулся. Растерялся. На пару мгновений.
Мать. Она смеется. Рождественская елка. Щенок с длинными лапами. Влажный язык. Лай. Смех…
Он закрылся. Тяжелое дыхание.
ОНА
ОНА пробила его блок. Воспользовалась его слабостью. И стала сильнее.
— А вы, оказывается, хорошо умеете притворяться, — сделала шаг вперед. — Или лгать самому себе.
Тео молчал. Ошеломление. Непривычное чувство. Чувство чужого внутри.
— Никто и никогда этого не делал, да? Никогда не бывал в вашем сознании… Не показывал вам ваши собственные воспоминания, — ОНА чем-то довольна. Что-то в НЕЙ не так. Блеск глаз. Губы. Лицо.
— Вы определенно делаете успехи, — Тео сложил на груди руки. — Вы умеете пользоваться чужой слабостью.
— Не слабостью, а расслабленностью, — мягко поправила. Улыбается. Чему?
— Одно и то же.
— Нет. Расслабленность — это состояние души и тела. Слабость же в вашем понимании — это всего лишь отступление от какой-то принятой вами странной нормы поведения.
— Странной? — Тео нахмурился. — И что же странного в моем поведении?
Мягко улыбается. Еще шаг.
— Вы считаете себя сильным человеком? Не легилиментом, это понятно… Человеком.
— Одно не отделимо от другого.
— Отделимо, — качает головой. Волосы рассыпались. — Легилимент не может позволить себе слабости, — улыбнулась. — Но человек должен хоть иногда быть слабым.
— Вы можете так считать, — Тео пожал плечами.
— Но разве вы так считать не можете? — сделала еще шаг. Веснушки на носу. Тонкая цепочка на шее. Блеск волос. — Что вы считаете слабостью, целитель?
— Все, что делает нас уязвимыми.
— Даже так? Любовь? Дружба? Преданность? Вера?
Тео лишь раз кивнул.
— Странно, — ОНА уже не улыбается. — Но ведь это не слабость, это сила человека. Разве любовь не дает нам сил жить? Разве друзья не дают нам сил бороться, не поддерживают в трудную минуту? Разве преданность своему делу, — опять улыбнулась, — не делает нас сильнее? Разве вера в лучшее в человеке — даже в том, который сам в это лучшее в себе не верит, — это не сила?
— Разве предательство преданности не делает нас слабыми? — Тео тяжело дышал. — Разве уничтоженная вера не делает нас слабыми? Разве те, кто когда-то были друзьями, не делают нас слабыми, поворачиваясь спиной?
ОНА была совсем рядом. Глаза горят. Чем? Решимостью.
— Наша сила — это сохранить себя и свои слабости внутри, сохранить свет, даже если нас заставляют верить во тьму, — тихо говорит. Медленно. Смотрит прямо в глаза. Не закрывается. Верит. Верит ему. Что он не посмеет. — Кто-то показал вам обратную сторону человеческих чувств, и вы почему-то решили, что все это — слабость. Но даже сильные люди могут испытывать чувства. И вы это знаете.