Паутина
Шрифт:
– Ты не понял, Вик. Все что ты перечислил, старо и грубо, как перфокарты Ады Лавлейс. У системы, о которой я говорю, есть существенный козырь - индивидуальный подход. Ребенку дают школу по его талантам, специалисту - работу по профилю, мужику - бабу по вкусу, покупателю товар по спросу. И никакого насилия. Человеку самому выгодно включиться в мир, где он всегда найдет свое место. Ему нужно лишь немного помочь в этом поиске. Показать верный слот, куда он сам себя вставит, как чип.
– Ты хочешь сказать, что это можно реализовать?
– Так давно можно, что было бы удивительно,
Нужна лишь хорошая связь со всеми, хорошая техника для сбора и анализа информации... И немножко розовых очков, эдаких эмоциональных батареек, легкого наркотика. Вот собственно и все. Еще десять лет назад моделирование на основе данных сетевого шпионажа предсказывало очень многое. Что человек будет покупать, за кого проголосует...
– Ты про отовары? Их же запретили.
Не успел я сказать это, как сам понял, каков ответ. Запретили не значит забросили. И мои враги из "Аргуса" с их отоварами, и те интеллектуальные системы слежки, про которые рассказывал Чарли - все они процветали, эти частные случаи, черновики загадочного механизма более высокого уровня. А следующим уровнем, как намекал Чарли, была...
Да, теперь я, в свою очередь, вспомнил лекции доктора Чарли Хоппфилда.
Фидбэк, обратная связь, душа адаптивных систем. Как бы ни был автоматизирован процесс построения виртуальных моделей, кто-то должен использовать результаты этого моделирования для обратного воздействия на людей. Маркетинговые фирмы, правоохранительные органы. Тоже люди. Но если автоматизировать и эту часть процесса, дать машинам полную петлю обратной связи... Дать копиям возможность корректировать оригиналы, и параллельно с моделированием людей на компьютере вести моделирование компьютера на людях, сводя человека и его отражение все ближе и ближе...
– Запретили-то запретили, но искушение велико, - продолжил мои мысли Чарли.
– И столько возможностей: магазины, психозеркала, компфетки, киберсекты, разные импланты вроде MTV-чипов. И беспрерывное общение, ни дня без Сети! Я же говорю, люди сами так и норовят включиться. Хотя подозреваю, что это тоже часть проекта - создание особой идеологии тотальной коммуникации. В любом случае, за десять лет технология психосреды имела все шансы. Конечно, здесь нужна Сеть более высокого уровня... а черт, что я говорю! Та система, которая крутит диоксидовый калейдоскоп - это она и есть, я же ее сам видел!
– Но как оно оказывается... везде?
– Не знаю, Вик. Говорю же, другая Сеть. Видимо, это как раз то, что в COGS называли "супер-сотами". Для меня в этом названии столько же информации, сколько в выражении "летающее блюдце". Не исключено, что новая Сеть использует в качестве носителя старую... ну да, если вырубились игрушки, то и их тоже. Конечно, с детей и надо начинать, их можно "вести" на протяжении на всей жизни. Со взрослыми сложнее. Но им тоже можно подсовывать хорошие игрушки... что ты говорил там еще накрылось?
– Кухонные комбайны, что ли. Телевизоры, плееры. И еще пылесосы, кажется.
– Пылесосы? Ха-ха! Хаг...кхе-кхе...
Чарли закашлялся, зазвенел посудой. Я прислушался и почувствовал, как ко мне подбирается волна страха, вроде тех, что
К счастью, Чарли отдышался. И судя по звукам, на всякий случай глотнул еще виски.
– Ты чего там, Гулливер? Не утонул?
– спросил я.
– Нет, просто так смешно стало, аж выпивкой подавился. В конце девяностых, да и потом еще лет пять, в Европе ходило много баек про "Эшелон". Ну ты знаешь, эта система тотального прослушивания, которую наши и американские спецы построили после Второй мировой. Я просто вспомнил сейчас, что "Эшелон"
называли пылесосом. Даже заголовки были в журналах: "Как работает всемирный пылесос". И сейчас, когда ты сказал про пылесосы... До чего банально, ей-богу: ужасаться от идеи Большого Брата в виде Небесного Пылесоса и при этом лелеять в каждом доме его младшего братца.
– Теперь я понимаю, почему Грина выгнали из британской разведки, усмехнулся я.
– Он ведь разоблачил Пылесосный Заговор. Как Бекон твой с Атлантидой.
– Шутки шутками, Вик, а "Нашего человека в Гаване" действительно чуть не запретили. Ваш брат писатель постоянно умудрятся чего-нибудь эдакое протащить под видом шуточек... Кстати, я вот думаю - может быть, на некоторых эта чертова психосреда и вправду не действует. Или действует, но слабее. По крайней мере, наше с тобой поколение выросло до Сети, так?
Поэтому мы иногда пробиваемся через эту пелену. Но все равно, Вик, черт побери! Даже если что-то экстраординарное приключится, потом опять возвращаешься к рутине, к этой счастливой апатии... словно ничего особенного не случалось. Подышал на замерзшее стекло, поглядел одним глазком, кто же там ходит с той стороны по подоконнику - и через миг опять все заволокло ледяными пальмами...
Чарли замолчал. "Счастливая апатия". Да, так оно и случается. Точка залипания, радужная пленка. Электрический снег, ледяные пальмы. Торжество коммуникаций, говорил психолог Митя. Культура Кукол, говорил Судзуки.
Мне опять представилась то ли куча опилок, то ли муравейник. Теперь я разглядел, что это.
– Вик, ты слушаешь?
– Да, Чарли, я здесь. Просто я тоже вспомнил одну штуку. В детстве мы с приятелями любили ходить на городскую свалку. Волшебное место, там каждый раз что-нибудь новое находилось. И вот однажды подъезжает к свалке грузовик и вываливает огромную гору спичек. Брак, стало быть. И мы всей компанией, не сговариваясь, бежим к этой горе, садимся вокруг, достаем спичечные коробки - у нас они всегда с собой были, как револьверы у ковбоев, мы там постоянно что-нибудь поджигали - вот мы выхватываем свои спички, и давай чиркать, кто быстрее гору подожжет. А ветер задувает, не дает даже в ладонях спичке разгореться. И тут я гляжу - один из моих приятелей, Гусь, перестал чиркать.