Паутина
Шрифт:
Он сказал это с такой издевкой, с таким искренним презрением, что по спине снова пробежал холодок. Он прекрасно сознавал, что Максимилиан поднимет все силы на поиски.
Моя рука непроизвольно дернулась к шее, где обычно висел кулон.
– Не ищи, - холодно ответил Василий, наблюдая за моим жестом. – Клеймо мы с тебя сняли и в реку выбросили.
Я отвернулась, понимая, что сейчас снова заплачу.
– Что скажешь? – это было уже не ко мне. – Рекомендации, Кать?
– Как всегда, Вась, сейчас
– Что сейчас нужно? – при звуках этого голоса, раздавшегося от дверей, глухого, измотанного я снова дернулась.
– Ну иди, грелку ей сделай, - фыркнул Василий. – Конечности все ледяные, - он бесцеремонно потрепал меня по руке.
– Да, - согласилась Катерина, ловко измеряя температуру бесконтактным прибором. – 37,5 – реакция на шок. Грелка точно не помешает. Так, дева, - это было ко мне, - сейчас укол и спать. Я останусь пока с тобой, эти двое уйдут.
Василий, подчиняясь словам женщины вышел, оставляя нас наедине.
– Помогите мне, пожалуйста, - обернулась я к ней. – Меня держат здесь насильно. Один из них – преступник. Он… он… - мне не хватало слов. – У меня дома маленький ребенок…. – при мысли о Беате, которые я гнала весь день от себя, снова сжалось сердце. Но она осталась с бабушкой…. Ох! А если….
– С твоей дочерью все в порядке, - словно подтверждая мои мысли, ответила Катерина. – А вот с тобой – нет, - она ловко воткнула иглу. – Спи….
Двери тихо приоткрылись, но я не стала поднимать головы, сразу поняла кто пришел, почувствовала, учуяла по едва ощутимому запаху, сжалась и тихо заскулила. Но он даже не подошел – просто отдал Катерине что-то, а через секунду к ногам легла горячая грелка. Снотворное действовало – я снова засыпала.
38
Утром, когда открыла глаза, Катерина сидела в кресле около меня. Правда если вечером она была в брюках и рубашке, то сегодня успела сменить одежду на простые джинсы и удобную футболку.
– О, проснулась? – сразу же заметила она. – Это хорошо.
Тут же измерила температуру и давление, покачала головой.
– Хорошо тебя поломали, девочка.
– Помоги мне…. – прошептала я, ощущая слабость во всем теле и легкую ломоту в костях. – Помоги пожалуйста. Мой…. Макс даст вознаграждение…. Дай ему знать где я….
– Бегу и падаю, - фыркнула она, убирая инструменты в медицинскую сумку. – Все, достаточно. Вась, - она достала из кармана рубашки портативную рацию, - девушка проснулась.
Я дернулась, падая на подушки. Их внезапно оказалось три штуки – видимо две принесли ночью. От одной ощутимо пахло удом и цитрусом, отчего опять накатила тошнота. Этот запах. Он был всюду. Даже во сне. Даже когда его не было в комнате.
Я с криком бросила эту подушку на пол, прямо к ногам отвернувшейся Катерины.
–
– Выброси это, - прошипела я.
– Да что такое? – она подняла подушку, - чем тебе она не угодила? Подушка как подушка….
– Он принес, да? – с ненавистью бросила я, чувствуя как сжимается ловушка, - он?
– Так, - Катерина села передо мной на стул, - давай разбираться. Кто принес? Все подушки принес один человек. Кто, Лиана?
– Роменский, - выплюнула я. – Он?
Двери открылись, на пороге стоял Василий, но Катерина жестом заставила его замереть.
– Верно, - кивнула она. – Подушки, грелку, стул для меня и кофе для тебя, вон на столе стоит, принес не Вася. Как узнала?
– Запах, - дернулась я. – Его запах! Эта подушка им насквозь пропахла!
Василий присвистнул. Катерина резко выдохнула.
– Так…- она потерла красивый карий глаз и понюхала подушку. – Действительно, пахнет. Вась, позови ка друга.
О диво, Василий даже не стал возражать, просто вышел из комнаты и позвал Роменского через весь дом. Через минуту вошли уже они оба. Роменский выглядел скорее удивлённым, чем обеспокоенным, будто и сам не понял, зачем его позвали.
Он выглядел… неожиданнообычно.
Простая хлопковая футболка тёмного цвета, чуть помятая, будто он только что натянул её наспех. Волосы всё ещё влажные, пряди темнели от воды, на висках блестели капли, которые он, по-видимому, не успел вытереть после душа. На ногах — мягкие домашние тапочки.
Катерина молча подняла подушку, рассматривая её, словно пыталась разгадать в этом предмете нечто большее, чем просто кусок ткани с набивкой. Потом перевела взгляд на Роменского.
—Твоя подушка?— спросила она, пристально глядя на него, словно что-то проверяя.
Роменский спокойно кивнул, будто в этом вопросе не было ничего странного.
— Да.— Он чуть передвинул вес с ноги на ногу, но его голос остался таким же ровным. — Думал, так будет удобнее.
— Значит, ты специально дал ей свою?
— Одну запасную взял, одну — свою отдал. У меня их две. — Он пожал плечами, как будто объяснял самую простую и логичную вещь.
Я смотрела на него с отвращением.
– Откуда ты знаешь его запах, Лиана? – спросил догадавшийся Василий.
– Знаю!
Василий и сам понюхал подушку.
– Гоша, да ты гребанный эстет. Приятно пахнет. Голубка, чем тебе запах не угодил?
Но внутри меня поднималось что-то холодное, липкое, смрадное, отзываясь глухим ужасом на саму эту мысль: я спала на подушке Роменского.
– А ты своего друга спроси, - ядовито ответила я.
– Давайте, оба спросите, что он со мной сделал! Что, Роменский, ты своих друзей не просветил?