Павел Мочалов
Шрифт:
Что так трогало Мочалова в этих стихах? Не то ли, что в словах о
ДРУЗЬЯ
Друзей было немного, поклонников же сколько угодно. В их кругу изобразил художник Неврев Мочалова в минуты его загула. Они любили своего трагика, но любовь выражали только одним — веселой пирушкой, за которой рекой лилось вино. Не их общества искал Мочалов в светлые свои полосы. Среди многих, его окружавших, среди товарищей-актеров, восторженных купеческих сыновей, молодых чиновников ценил он немногих, но, однажды полюбив, оставался им верен до гроба.
О нем говорили в театре, что он горд, необщителен. Это верно. Он был горд и потому никогда не дружил с первыми актерами. Водил дружбу только с маленькими — «ничтожествами», как назвали бы их господа из Английского клуба. Впрочем, он даже избегал общения с театральными людьми. Он никогда не лгал, свидетельствуют единогласно все, его знавшие, никому не льстил, не низкопоклонничал, следовательно, был чужд закулисным интригам и сплетням. С начальством вел себя независимо. Его гонителем был директор императорских театров Гедеонов, по приказу которого Мочалов был однажды отстранен от службы, — за загулы. Загулы же были сочтены за неблагонадежное поведение. Так и было написано в официальном рапорте об отстранении артиста Мочалова от службы.
Рассказывали, что однажды Гедеонов приехал к нему на квартиру усовещевать и застал артиста в припадке его болезни. Гедеонов — с выговором, с наставлениями. Мочалов не выдержал — указал его превосходительству на дверь, сказав:
— Как вы смели явиться к Мочалову, когда знали, что он в таком виде!
Нет, ни он, ни начальство друг друга не жаловали. Никто из начальства никогда не был в числе его друзей.
Друзья же истинные, нелицемерные составляли тесный круг. В этом кругу особым расположением Мочалова пользовался Н. В. Беклемишев, автор двух довольно плохеньких драм: «Майко» и «Жизнь за жизнь», которые некоторое время держались на сцене благодаря участию в них Павла Степановича.
Беклемишев принадлежал к типичным представителям того русского прогорающего барства, которое тянулось к искусству, к актерам — не интереса ради, а по любви. Он был в молодости гусаром, потом вышел в отставку, написал статью о Каратыгине, свидетельствующую о довольно тонком вкусе. Беклемишев имел на Мочалова неотразимое влияние. В минуты самых бесшабашных загулов только он один мог успокоить великого артиста. Мочалов слушался его, как ребенок.
Беклемишеву Мочалов посвятил очень задушевное стихотворение. В нем есть прелестные по своей искренности строки:
Полюбил я тебя добра молодца Чистым сердцем, речью сладкою. Мы ответами поменялися, Не бокалами, не стаканами, А сердцами крепко чокнулись. И душа душе аукнулась.Страстно был привязан к Мочалову и учитель чистописания Дьяков — существо чудаковатое, но доброе. Он, как тень, следовал за Мочаловым всюду. Дьяков писал стихи. Одно из них посвящено
обращался он к Мочалову. Заканчивалось это длинное послание так:
И кто твои услышав стоны, Скажи, Мейнау, не рыдал. Когда с Луизой, с Дездемоной Ты сам, как Прометей, страдал. Твои высокие созданья, Мой Гамлет, Нино, Ляпунов, Не потемнеют порицанья Толпе бездушных крикунов. Тебя некупленная слава В свои объятья приняла, И заклеймила свое право Венком лавровым вкруг чела.Стихи слабые, но они, хотя и примитивно, выражают отношение современников к гению Мочалова.
В начале сороковых годов завязалась у Мочалова дружба с московским чиновником И. Ф. Жуковым, который аттестовал самого себя в одном из писем к Мочалову так: «Русский, москвич, окрещенный у Троицы в Зубове. Студент, офицер, наконец, гражданский чиновник, в душе студент Московского университета по отделу изящных наук. Любовь милого, прекрасного существа, и на двадцатом году осиротелый супруг, отец четырех сирот. Вновь женитьба 36 лет. Отец четырех сыновей и двух дочерей».
Настоящая биографическая справка! С этим «в душе студентом Московского университета по отделу изящных наук» Мочалов в течение двух лет вел оживленную переписку, хотя оба жили в Москве и друг с другом виделись чуть не ежедневно. Их переписка хранится в остатках мочаловского архива, в Театральном музее им. Бахрушина.
В этих письмах нет ничего особенно значительного. Но они очень хорошо рисуют душевный строй Мочалова — во всей его непосредственности, восторженности, иногда детской обидчивости и такой же детской готовности просить извинения. В своих письмах Мочалов делится с другом разными мелочами из обыденной жизни, сообщает о своих посещениях бани, о пиявках, поставленных по совету доктора, о вкусном меде, полученном из провинции, о денежных затруднениях. И никогда ни слова о театре, разве пожалуется на начальство, приславшее новую длинную роль в стихах.
Он пишет Жукову и в припадке своего страшного недуга. Вот записка, самый тон которой говорит о болезненном состоянии потрясенной души.
«Ради бога, ради бога, ради бога, приезжай поскорее и увидишь и узнаешь, что Мочалов — человек — и человек, любимый богом. Он дал мне крест, и я несу его [подчеркнуто Мочаловым — Ю. С.]. Хоть через час. Я жду. Если я спать буду, так разбуди. Любящий тебя» [9]
Автограф П. С. Мочалова — отрывок из письма к И. Ф. Жукову. Воспроизводится впервые.
9
Публикуется впервые.