Павлов И.П. Полное собрание сочинений. Том 6
Шрифт:
И. П. П а в л о в: Ваши сомнения вполне понятны, и вы совершенно справедливо замечаете, что для неопровержимого доказательства отсутствия всасывания желудка необходимо химическое исследование содержимого его. Однако мы можем делать свои умозаключения и без подобного исследования. Если мы проделали 20 опытов и во всех них количество содержимого желудка в конце опыта соответствовало сумме количеств введенной в начале опыта пищи и излившегося желудочного сока, то мы имеем полное право утверждать, что в желудке пища не всасывается. Мы производили опыты со всеми сортами пищевых веществ и всегда могли заранее определить, сколько содержимого должно заключаться в желудке в каждый определенный момент, ибо, как вы лично могли убедиться в лаборатории, желудочный сок для каждого рода пищи отделяется с известной закономерностью. За последние 10 лет некоторые авторые (Меринг и др.) решали вопрос о всасывании элементарных веществ (воды, алкоголя и проч. ) из желудка и нашли, что для многих из них его не существует.
И. Л. Д о л и н с к и й:
И. П. П а в л о в: Действительно, у нас в тех случаях, где пища вводилась прямо в желудок собаки, получалось полнейшее соответствие в цифрах.
Выступления в прениях по докладу Е. А. Ганике «К анализу покойных и работавших мышц лягушки»
[73]
(12 октября 1900 г.)
И. П. П а в л о в: Целью наших исследований было разобраться в том чрезвычайно важном трудном вопросе, над которым долгое время работали известнейшие физиологи, не придя к определенному результату. Для примера укажу на Пфлюгера, которого уже давно занимает этот вопрос. Причина этой неопределенности - чрезвычайная трудность исследования, так как полный анализ мышцы по многим условиям, можно сказать, неосуществим. И мы отбросили мысль о таком полном анализе, обратясь к элементарному. И в этом отношении я могу с уверенностью сказать, что цифры, полученные автором, представляются окончательными. Исследования были сделаны так точно и в таком большом количестве, что дальнейших поправок делать не придется. Но что касается окончательных выводов, то об этом можно говорить, конечно, только предположением, к которому мы, однако, имеем некоторые косвенные основания. Наши выводы основаны на двойном расчете. Имея убыль углерода в работающей мышце вместе с убылью твердого остатка и постоянством азота, мы относим эту убыль на углерод безбелковых тел (иначе расчет не удается). С другой стороны, на то же самое указывает и определение калорической энергии в работавшей и находившейся в покое мышце. Тот факт, что эта энергия одинакова как для работающей, так и для покойной мышцы, может быть объяснен только предположением о распаде углеводов и жиров, так как прибыль в тепловой энергии от распада жиров уравновешивается меньшей тепловой энергией от распада углеводов. Эти два очень существенных совпадения и дают некоторое фактическое подтверждение нашим предположениям.
М. В. Я н о в с к и й: А какова была методика определения калорической энергии?
И. П. П а в л о в: Конечно, самая точная.
Выступления в прениях по докладу Б. И. Словцова "О лейкоцитозе, вызываемом некоторыми сырыми пищевыми средствами»
[74]
(12 октября 1900 г.)
И. П. П а в л о в: Пищеварительный лейкоцитоз, конечно, давно известен, даже до некоторой степени проанализирован. Известно, например, что сила его находится в прямой зависимости от энергии пищеварения. А возможно, что ход переваривания сырого и кипяченого молока будет иной и как раз может объяснить полученную вами разницу. Я даже имею некоторые основания так предполагать. Насколько я помню, в работе доктора Волковича есть указания, что при сыром молоке maximum выделения желудочного сока падает именно на первый час.
Б. И. Словцов: Такая возможность отвергается тем опытом, где я, прибавляя ничтожные количества оксидазы к кипяченому молоку, изменял пищеварительный лейкоцитоз указанным в докладе образом.
И. П. П а в л о в: Может быть, но надо помнить и о другой возможности разницы в пищеварительном лейкоцитозе.
Предисловие к переводу книги Р. Тигерштедта «Учебник физиологии человека»
[75]
От редактора
Как академический учитель я был очень обрадован, что, наконец, мог осуществиться русский перевод немецкого «Учебника по физиологии человека» P. Тигерштедта, бывшего стокгольмского, а сейчас гельсингфоргского профессора физиологии. Этот учебник, как мне кажется, обладает выдающимися достоинствами.
Он вполне современен, т. е. действительно передает состояние всех отделов физиологии в их настоящем виде, чего далеко нельзя сказать о многих из появляющихся теперь во множестве за границей учебников. В этих последних нетрудно заметить, что авторам их хорошо, близко знакомы только некоторые отделы, другие же составлены шаблонно, по устаревшим образцам. Проф. Тигерштедт, очевидно, изучил все одинаково добросовестно.
Огромное большинство учебников представляет сбор, склад многочисленных отдельных фактов и всевозможных, имеющихся в науке, мнений. Едва ли может быть большой толк от такого изложения. Начинающий, - а учебники пишутся прежде всего для них, -
Наконец, как хорошо продуманный труд учебник этот во многих местах прямо пленяет простотою изложения. У физиолога, как и у всякого специалиста, образуется привычка к известным приемам выражения, изложения, не всегда удачным, иногда условным и, наконец, устаревшим. Проф. Тигерштедт весьма часто, если не всюду, счастливо борется с этою привычкой и дает своему читателю свободное и деловое, а потому и очень удобопонятное и весьма приятное изложение.
Как редактор я решился вообще не делать примечаний. Зачем они? Фактов приводится и автором вполне достаточно. Противопоставлять же мое мнение руководящему мнению автора я находил неуместным, раз это - его учебник, а не мой. Мало ли и других мнений помимо моего. Единственное исключение я допустил для отдела о работе пищеварительных желез - и это, как мне кажется, с достаточным основанием. Этот отдел вот уже около десяти лет почти исключительно разрабатывается моею лабораторией - и здесь мое мнение, мой выбор фактов имеют шансы оказаться более приближающимися к истине, чем всякого другого. Однако и здесь пришлось ограничиться немногим, так как наши факты уже приняты во внимание автором. Следовательно, мое добавление дает только то, что приобретено существенного в этом отношении после появления немецкого подлинника.
От души желаю успеха этой книге, уверенный в доброй службе, которую она может сослужить в деле физиологического образования лиц нашего врачебного сословия.
Проф. И. Павлов
C.
– Петербург
21 октября 1900 г.
Примечания к книге Р. Тигерштедта «Учебник физиологии человека»
[76]
К § 6 «Кишечный сок»
В самое последнее время [диссертация д-ра Н. П. Шеповальникова под заглавием «Физиология кишечного сока» (С.-Петербург, 1899), вышедшая из Физиологической лаборатории Института экспериментальной медицины в кишечном соке найдена новая химическая функция. Кишечный сок оказался в важном соотношении с панкреатическим соком. Все ферменты панкреатического сока очень приобретают в силе действия, раз к этому соку примешивается кишечный. В особенности резко, иногда в огромной степени, это активирующее действие кишечного сока проявляется по отношению к белковому ферменту. Чем трипсинное действие данного панкреатического сока слабее, тем больше увеличивает его примесь кишечного. Активирующее действие на крахмальный и жировой ферменты одинаково сильно в кишечном соке из двенадцатиперстной, как и из дальнейших частей тонких кишок. Усиливающее действие на белковый фермент в особенности развито в дуоденальном соке. Это влияние кишечного сока на панкреатический основано на нахождении в первом особого или особых ферментных веществ. Кишечный сок действует в очень малых количествах, кипячение уничтожает действие и т. д. Едва ли можно сомневаться, что новая функция кишечного сока и есть его главная функция.
К § 2d «Центр слюноотделительных нервов»
Учение о нервных приборах, управляющих тем или другим органом, или, как чаще говорят, учение об иннервации органов, все еще страдает большой неполнотой что еще важнее, почти совершенным отсутствием в нем основного пункта. Для чего существует нервный прибор при том или другом органе? Очевидно для того, чтобы деятельность этогоргана была приведена в правильное соотношение, в правильную связь (т. e. отвечающую интересам организма как целого) с определенными внешними и внутренними условиями. Это достигается в организме таким образом, что известные условия, и именно только они, а не другие, являются раздражителями того или другого нервного прибора. Последний же осуществляется благодаря тому, что пункты нервного прибора, воспринимающие в норме раздражения (т. е. центры как начало центробежных нервов и периферические окончания центростремительных нервов), устроены у каждого нервного прибора особенным, специальным, специфическим образом, в силу чего могут раздражаться, приводиться в деятельное состояние только строго определенными условиями. Следовательно, в учении об иннервации органов существенный пункт - те особенные условия, которые являются нормальными раздражителями данного нервного прибора, или, иначе сказать, - специальная характеристика нервных клеток и периферических окончаний этого прибора. В ней лежит окончательный смысл всего дела; сведения же о центробежных нервах, их родах, их местоположениях, так же как о центрах и центростремительных нервах, представляют, так сказать, только сырой строительный материал в учении о нервном приборе. И как раз знания специальных раздражителей и недостает в огромном большинстве случаев. В последнее время на иннервациях пищеварительных желез указываемая нами точка зрения на предмет начинает проводиться систематически.