Пазлы судьбы

Рой Олег

Завидным женихом Бориса трудно было бы назвать – не красавец-спортсмен, не душа компании, не сын обеспеченных влиятельных родителей. Ни дачи, ни машины, зарплата скромная, жил в коммуналке с братом и родителями, отец – инвалид войны. В общем, никакой не принц на белом коне, просто хороший и добрый человек. Но у многих не избалованных богатством выбора молодых коллег-преподавательниц и студенток он пользовался успехом, что, впрочем, в силу природной скромности и невысокой самооценки почти не замечал. Зато его заметила Галя и сразу оценила по достоинству: москвич, непьющий, внешне симпатичный, да еще и добрый, мягкий, покладистый.

Слушая рассказ Володиных родителей, Рус так и не понял, любила ли мама отца или просто прибрала его к рукам, потому что хотела замуж, да и «возраст уже поджимал» – ей на тот момент было около тридцати, она

была старше отца. А вот Борис однозначно влюбился. Романтик, знавший жизнь только по хорошим книгам, будущий отец Руслана принял то, что происходило между ним и Галей, за счастливую любовь. Галя – яркая, бойкая, настойчивая, приглашала его к себе в общагу, кормила его любимыми блюдами, лепила пельмени, даже пироги пекла. Борина собственная мама-учительница готовила так себе, да и не до пирогов ей было – на руках муж-инвалид. А тут тебе – и угощение, и забота, и смотрят ласково… Ну и секс конечно. Дядя Костя со свойственной их семье деликатностью на эту тему ничего не говорил, но Рус и сам догадался, что у его двадцатитрехлетнего отца Галина, возможно, и вовсе была первой женщиной… Пока она еще училась в техникуме, Борис стойко держал оборону, но как только Галя получила диплом, сдался и уже той же осенью повел свою бывшую студентку в ЗАГС. Почти сразу же после свадьбы Галина забеременела и еще до рождения сына сумела выбить для своей молодой семьи двухкомнатную квартиру в том же дворе, где тогда жили Вележевы – тоже молодожены, только что произведшие на свет Володю.

Первое время у Бориса и Галины Арефьевых шло ни шатко ни валко, но с каждым месяцем семейная жизнь все меньше напоминала безмятежное счастье. Руське не было и полугода, когда Галя вышла на работу – молодой семье нужны были деньги. Сыном чаще занимался Борис, у него, как у преподавателя, было больше свободного времени. Понимая, что в смысле культурного уровня жена сильно ему проигрывает, он старался ее «образовывать», рассказывал, объяснял, водил на хорошие фильмы, в музеи, театры и на концерты, приносил книги, зачитывал ей выдержки из того, что самостоятельно она никогда бы не осилила. И до свадьбы Галя на все это соглашалась, даже делала вид, что нравится, ходила с мужем «просвещаться», и книги иногда читала, и слушала, что тот ей читает. Но с рождением ребенка все «образовывание» сошло на нет. Устав притворяться, Галина вновь стала самой собой и начала посвящать выходные не чтению и походам с мужем на выставки, а промтоварным магазинам, сплетням с подругами по телефону и обсуждению, кто что купил. Пельменей и пирогов в домашнем меню становилось все меньше, но страдал Борис, конечно же, не от этого, а от того, что в семье не стало понимания. Да и было ли оно когда-нибудь вообще – между такими разными людьми? «Стихи и проза, лед и пламень не столь различны меж собой», – цитировала Пушкина Светлана, глядя на чету Арефьевых. Очень быстро стало ясно, что общего у этих двоих только одно – любовь к сыну, в котором оба действительно души не чаяли. Борис не говорил о своих переживаниях другу, не жаловался, не было у него такой привычки, но Косте все было понятно и так. Он догадывался, что в семье друга больше нет супружеской любви – если она вообще когда-то была со стороны Гали. Но ясно было и то, что Борис хоть и понял, что счастья с женой не будет, все равно не собирался ничего менять и намерен был сохранять семью – ради сынишки.

Вот только жизнь распорядилась иначе.

В один совсем не прекрасный день Борис сказал другу, что разводится с Галиной. Что послужило причиной, для Руслана осталось тайной, Вележевы ему этого так и не сказали. Узнал он только то, что разрыв родителей оказался окончательным и бесповоротным. Галя выставила мужа из дома, и тот безропотно собрал свои немногочисленные пожитки и ушел.

– Ты попробуй понять их обоих, Русик, – говорила тетя Света, отодвигаясь от заглянувшего на веранду солнца. – Тут ведь важно не то, кто прав, кто виноват и насколько виноват, – дело прошлое… Важно то, что они оба тебя очень любили. Для Галины ты вообще весь свет в окошке был. Она ведь день и ночь мечтала только о том, чтобы ты был счастлив – в ее представлениях о счастье, конечно. Чтоб у тебя была московская квартира, дом полная чаша, высшее образование, престижная непыльная работа. Она страшно боялась, что с тобой что-нибудь случится, что ты в плохую компанию попадешь или того похуже. Отчаянно боялась потерять тебя. Вот она и тряслась над тобой, как орлица над орленком…

Руслан

в ответ только кивнул – о маме он все знал не хуже Вележевых.

– А что папа? – спросил он.

– Борис тоже очень любил тебя, – это сказал уже дядя Костя. – Но Галя после развода так злилась на него, что и тебя маленького настроила против отца. Каждый раз, когда Боря пытался встретиться с тобой, ты кричал ему: «Уходи, ты плохой! Я тебя не люблю!» Плакал, с кулаками на него бросался, а потом убегал.

– Не передать, как нам тогда было тебя жаль, – тихо сказала тетя Света. – Конечно, было понятно, почему ты так себя вел. Малышу невозможно справиться, когда такие противоречия. Ты ведь и папу любил, и маму. Но папа теперь был далеко, а мама оставалась с тобой. Накручивала тебя, и ты ее слушался. Мы тогда втроем с Борисом посовещались и решили, что надо дать тебе время, не травмировать тебя пока встречами.

– Пока мы жили с вами рядом, – продолжал дядя Костя, – то часто перезванивались с Борей. Он потом уехал из Москвы, но по межгороду звонил. Все расспрашивал, как ты. Мы рассказывали. Как ты растешь, как учишься, чем интересуешься, как не на шутку увлекся бальными танцами. Мы-то все это знали от вас с Володькой. А Боре, как разведчику, приходилось добывать сведения окольным путем… Но тебе об этом мы не говорили ни слова.

– Решили, что для тебя так лучше, – пояснила тетя Света. – Тебя же Галя так против него настраивала…

– Ну а потом мы переехали в Ясенево, – закончил рассказ ее муж. – Тебя больше не видели и с Борей потихоньку потерялись. Знаешь, как это бывает…

– И вы не знаете, где он сейчас? – глухо спросил Руслан. – Хотя бы жив ли?

Константин Владимирович и его жена с сожалением покачали головами – почти в унисон.

– Знаешь, Русик, – мягко сказала тетя Света. – Ты только не вини себя ни в чем, прошу. Ты был слишком мал, чтобы хотя бы понимать, что происходит.

Руслан впервые поднял глаза и прямо посмотрел на Володиных родителей.

– Странно я себя чувствую, – сказал он. – Словно весь мой привычный мир вдруг рассыпался… Как пазл, знаете? На кусочки.

Тетя Света ободряюще положила теплую ладонь на его руку.

– Все образуется, Русик. Вот увидишь.

А дядя Костя похлопал его по плечу:

– Всё в наших руках.

Эту последнюю фразу и услышала Люда.

– В наших руках сейчас будет замечательный шашлык, – торжественно объявила она, поднимаясь на веранду. – Идемте, все готово!

Что надо для счастья человеку? Пожалуй, именно быть в обществе дорогих ему людей. И разделять с ними вкусную еду. Как раз во время еды происходит особенное сближение. То самое сакральное «преломить вместе хлеб». Возникает какая-то особая общность, не понятная больше никому постороннему. Это так прекрасно – хотя, по сути, ведь такая малость. Почему же мы отказываем друг другу в этой малости, крадем друг у друга и у себя самих кусочки счастья, сами, своей волей вынимаем их из общей картины? Жизнь ведь не такая уж и длинная…

Это был чудесный день, и Руслан наслаждался каждой его минутой, каждым мгновением. Ему нравилось здесь все – большой участок, аккуратная полянка для барбекю с беседкой и мангальной зоной затейливой ковки, ухоженный огород, где только недавно вскопанные и засаженные грядки разбегались от центральной, как солнце, – расходящимися лучами. И дом с двумя этажами и маленькой мансардой, которую все с улыбкой называли «мезонином». В каждой комнате ощущался необыкновенный уют, который рождали мелочи. То вязаный оранжевый человечек верхом на подушке, то цветок в причудливом кашпо, то забавная этажерка из необструганных березовых полешек, то мохнатые коврики, в которые так приятно зарываться пальцами ног. «У меня дома совсем не так уютно», – вдруг подумал Руслан, но вслух этого говорить не стал. Как не высказал и другой промелькнувшей мысли: если бы сейчас с ним были Оля и дети, он был бы абсолютно, полностью счастлив.

Вечером пили чай – Руслан из синей кобальтовой чашки, теперь уже своей, «законной». И играли в лото. Какая мирная, домашняя, семейная, старинная игра! Как она напоминает блаженное время, когда не надо никуда спешить, лететь, решать проблемы. Просто – отдыхать. Просто – жить…

И спалось Руслану в ту короткую майскую ночь на диво хорошо. Он попросился в мансарду, где пахло свежестью и цветущей сиренью, и уснул, едва голова коснулась подушки.

Проснулся он рано, долго лежал, глядя в окно на небо, и думал, думал, думал. Пока где-то внутри не созрела твердая решимость.

Конец ознакомительного фрагмента.