Пазлы судьбы
Шрифт:
– Беспременно вытащу тебя как-нибудь к ним, – заверил Володя. – Они будут рады тебя видеть.
Прощаясь наконец в прихожей, оба одновременно взглянули на ладони, где у каждого до сих пор видна была полоска шрама от того детского братания. Усмехнулись, как тогда, пожали друг другу руки, хором серьезно произнеся свое давнее «Друзья навсегда».
И это было лучшее, что Рус хотел услышать и почувствовать.
Руслан ощущал, что внутри его словно что-то причесалось, расправилось. Дышалось легко, спокойно, будто отступила болезнь, которая потихонечку
– На джем-то приедете с Дианой? – спросил Володя уже в дверях.
– Беспременно, как ты говоришь, – улыбнулся Руслан.
Дома его ждал сюрприз – кривоватая и чуть подгоревшая с одной стороны шарлотка, собственноручно испеченная Дианой.
– Ого, еще горячая! – заметил Руслан.
– Я тоже горячая… штучка, – промурлыкала жена, ластясь к нему. – Соскучилась!
И шарлотку пришлось отложить на потом.
На джем-сейшн Руслан с Дианой прибыли загодя.
– Тут прикольненько, – заметила Диана, оглядывая интерьеры кафе. – Штучки музыкальные всякие…
Штучками она назвала развешанные по стенам и под потолком музыкальные инструменты, видимо, отыгравшие свое, – тромбоны, скрипки, флейты. Это придавало небольшому и очень уютному залу какой-то особый богемный вид и действительно было… прикольненько, по выражению Дианы.
И от одного вида интерьера этого кафе, от одного только предвкушения концерта Руслан чувствовал, что в нем начинает прорастать нечто доселе дремавшее или уснувшее. Словно бабочка, скрюченная внутри куколки, начала расправлять крылья.
В ожидании выступления музыкантов взяли по салату, десерт, бутылку вина. Володя, накануне созвонившись с Русланом, предупредил, что они приедут точно к началу: у него была встреча с клиентом.
Наконец они появились с Людой – оживленные, слегка запыхавшиеся.
– Извини, – пожимая другу руку, бросил Володя. – Работа – она такая работа…
Посмеялись, перезнакомились. Люда оказалась именно такой, какой Рус и представлял – похожей на тетю Свету, Володину маму. Не столько внешне даже похожей, сколько голосом, интонациями, мимикой.
При встрече женщины, Людмила и Диана, как положено, кинули друг на друга оценивающие взгляды: Людмила – дружелюбный, Диана – изучающий. Сев за стол, Люда открыла было рот, чтобы что-то сказать, но не успела.
Музыка, казалось, возникла сама по себе. Или по волшебству. Приглушенный свет заискрился, неяркий луч прожектора выхватил из полумрака фигуру пианиста, уже вознесшего руки над клавиатурой, а над небольшой ударной установкой, которая словно материализовалась из ничего, уже колдовал перкуссионист.
И завибрировал-задрожал воздух.
Оживление, аплодисменты, первые томно-хрипучие пряные звуки, которые мог издавать только саксофон. Длинная фигура изогнулась под стать своему инструменту.
– Митька, давай! – радостно крикнул кто-то в углу, и это восклицание отозвалось смехом, свистом и хлопками – здесь явно собралась давно знающая
Неизвестно как, но Людмила, жена Володи, оказалась вдруг сидящей рядом с пианистом и легко подхватывала его пассажи. Это был игривый диалог в четыре руки, словно переброс шутками.
– Во дают! – оценил Руслан.
– То ли еще будет, – подмигнул Володя. – Здесь скучать не приходится.
Зрители смеялись, шутили, хлопали. За столик вернулась Людмила – воодушевленная, радостно-возбужденная после игры.
А затем рядом с фортепиано возникла еще одна странная фигура в серебристом балахоне, увенчанная шапкой кудрявых африканских волос. Собственно, кроме этой шевелюры и балахона, видно ничего и не было, поскольку фигура стояла к зрителям спиной.
В зале затаили дыхание, услышав вступление.
– Ой, знакомое что-то, – встрепенулась Диана.
– Естественно, Гершвин же, – пожал плечами Володя, отчего-то внимательно вглядывавшийся в певицу.
Диана беспомощно взглянула на мужа – фамилия композитора ей явно ни о чем не говорила, хотя зазвучавшую мелодию она наверняка слышала.
– Колыбельная Клары из оперы «Порги и Бесс», – быстрым шепотом объяснил ей Руслан. – Потом расскажу, ладно?
Первые же три ноты музыкальной темы, нежно, проникновенно и высоко спетые после небольшой паузы, сорвали аплодисменты: «Summertime…»
Руслан приготовился слушать, но отвлекло то, что соседи по столу отчего-то вдруг оживились и зашептались.
– Это Леночка?
– Похоже, да…
– А откуда у нее такое высокое сопрано? – вполголоса перебросились быстрыми репликами Володя и Люда.
Руслан не особенно прислушивался к их разговору, гораздо больше его занимала музыка. Слушая, он наслаждался каждым мгновением, каждой нотой.
Он точно вернулся домой после долгого отсутствия, в один миг ощутив: это его мир. Мир музыки. Тот, который наполнял его когда-то без остатка, но на долгие годы был заперт внутри его, как в темнице, под грузом обстоятельств, обязательств и прочего. Оказывается, вот ведь все как просто. Можно жить и так – легко, спокойно, свободно, не натужно. Это был мир его радости, свободы и любви, эта радость немедля хлынула в душу, словно полноводная река, которую больше не сдерживала никакая плотина. И вряд ли этот поток нес с собой разрушение. Эти воды призваны были напитать сад, почти погибший от засухи, вернуть его к жизни и вновь подарить возможность цвести.
А певица, допев знаменитую на весь мир колыбельную под аккомпанемент фортепиано, саксофона и ударных, на последнем такте поклонилась и сорвала с головы свою черно-кудрявую шевелюру.
Диана ахнула – певица оказалась короткостриженой блондинкой.
– Я думала, негритянка, – призналась Динька. – На гастролях…
– Браво, Леночка! – прокричал Володя, сложив руки рупором, а Люда неистово захлопала, и хлопки подхватила вся публика, собравшаяся в этом сравнительно небольшом помещении.