Пазлы судьбы
Шрифт:
Уже в доме он вручил родителям друга свои гостинцы. И снова все вышло в точном соответствии со словами Володи: тетя Света обрадовалась элитным шоколадным конфетам, а дядя Костя – редкому сборнику, посвященному шахматному турниру в Дебрецене двадцать пятого года прошлого столетия.
– Издание, понятно, репринтное, – пояснил Рус. – Зато переплет хороший.
– Уважил старика, – покачал головой довольный дядя Костя. – Будет чем заняться долгими зимними…
– Рус, а ведь и у нас для тебя еще кое-что есть, – таинственно произнесла тетя Света и извлекла небольшой подарочный пакет. – Ну, это так. Небольшие воспоминания детства.
Руслан
– Из тех самых? – ахнул Руслан.
– Из тех, из тех…
– Невероятно. Вот спасибо. Я ведь недавно эту чашку вспоминал, и… вообще всё-всё… – он был так растроган, что не мог подобрать слов.
Володя уже колдовал у уличного мангала в глубине сада. Люда тоже что-то готовила, и от помощи Руслана оба отказались категорически. Мол, сами справимся, а ты иди с родителями пообщайся, они так хотели тебя видеть.
И Руслан не без охоты повиновался.
Сели втроем на открытой веранде, разлили по стаканам мятный лимонад, неторопливо поговорили о том о сем – кто как да у кого что. А через некоторое время, когда в разговоре возникла пауза, у Руслана вдруг само собой вырвалось:
– Скажите, а вы знали моего отца?
Володины родители переглянулись, на их лицах отразились удивление и некоторая растерянность, и одинаковое выражение на миг сделало пожилых людей похожими друг на друга, словно они были не супругами, а братом и сестрой.
После долгой паузы тетя Света осторожно подтвердила:
– Да… Мы знали его. Приятельствовали. Можно даже сказать – дружили, особенно Костя.
– Пожалуйста! Расскажите мне о нем! – попросил Руслан и, видя, что выражение растерянности не сходит с их лиц, торопливо пояснил: – Я сам помню об отце так мало… а знаю и того меньше. Мама вообще ничего о нем не говорила. Ну, кроме…
Он запнулся.
– Мы понимаем, – вздохнула тетя Света, опять помолчала и затем уточнила: – Володя нам сказал, что Галины Николаевны… больше нет?
Рус кивнул молча.
– И она тебе действительно ничего не рассказывала об отце? – спросил дядя Костя.
– Нет, – мотнул головой Руслан. – Она вообще не любила говорить о прошлом. Даже о своем детстве ничего не рассказывала. И о папе она за всю жизнь не сказала ни слова… Ну, кроме того, что он бросил нас. Я правильно понял, что он ушел к другой женщине?
И, увидев, как снова переглянулись его собеседники, предположил:
– Или все было не совсем так?
– Совсем не так, – буркнул дядя Костя, подчеркнув интонацией первое слово.
– Так расскажите, как было на самом деле! – почти взмолился Рус. – Почему они разошлись?
– Русик… – снова помолчав, осторожно проговорила тетя Света. – Не думаю, что рассказывать тебе об этом должны мы. Ведь это твои родители и их отношения. Да, мамы твоей больше нет. Но очень надеюсь, что с твоим отцом все в порядке, пусть мы и давно потеряли друг друга из виду. И о том, что между ними произошло, вправе рассказывать только они.
– А я что же? – мотнул головой Рус. – Разве я не имею права знать о своем отце?
– Об отце – имеешь, – твердо сказал дядя Костя. – И я с удовольствием расскажу тебе о нем, потому что он был прекрасным человеком. Хочется верить, что и остается. Не в том смысле, – тут же поправился он, – что Боря изменился, в такое трудно поверить, а в том, что он жив и здоров. Так что слушай.
Дядя Костя допил последний глоток лимонада, снова наполнил стакан, откинулся на яркие диванные
Выяснилось, что дядю Костю и Бориса, отца Руслана, подружили именно они с Володькой – будучи совсем крохами. Тетя Света на момент рождения первенца еще училась в институте, и муж всячески помогал ей закончить учебу. В выходные дни и вечерами после работы он подолгу гулял с коляской, чтобы жена могла позаниматься и немного отдохнуть. Тогда такое было редкостью: в советское время считалось, что детьми, как и всем домашним хозяйством, должны заниматься женщины, мамы и бабушки, а дело мужчины – обеспечивать семью, а не возиться с младенцами. При этом факт, что женщины работали (за исключением недолгого декретного отпуска) наравне с мужчинами, да и зарабатывали не меньше, а иногда и побольше, в расчет отчего-то не принимался. Соседи, особенно бабушки и молодые мамы, с недоумением, а порой и с осуждением поглядывали на длинноволосого парня в брюках-клеш, нарезающего с коляской круги по двору. Потому Костя и был особенно рад встретиться с Борей – «товарищем по счастью», как кто-то из них пошутил в первые же минуты знакомства. Худощавый, коротко стриженный, с застенчивой улыбкой и в очках с толстой оправой, Борис был воплощением типажа «скромного интеллигента», который в те годы был персонажем каждого второго отечественного фильма. Он, как и Костя, часто гулял с месячным сыном Русланом, так что вскоре молодые отцы стали «совмещать приятное с полезным» – созванивались и выходили во двор в одно время. С Галиной, мамой Русланчика, Вележевы тоже вскоре познакомились, но с ней дружба как-то не завязалась, уж очень они были разными. Рассказывая сейчас об этом, дядя Костя и тетя Света изо всех сил старались не лепить ярлыков и не давать никому оценок, особенно негативных, но даже по их более чем тактичным формулировкам Рус сразу представил себе картину – ведь свою мать, в отличие от отца, он прекрасно знал. Конечно, у интеллигентных Вележевых было мало общего с разбитной, энергичной и малокультурной Галей, превыше всего в жизни ставившей материальные блага.
Как оказалось, по взглядам на жизнь и системе ценностей отец оказался гораздо ближе к Вележевым, чем к маме. Борис был мягким, скромным, вежливым, хорошо образованным и совершенно непрактичным. Только сейчас Руслан впервые узнал, что его отец, оказывается, окончил математический факультет педагогического института, после чего его по распределению отправили преподавать в техникуме. Техникум коммунального хозяйства (или как он там тогда назывался?) считался далеко не самым престижным местом работы, и остальные выпускники всеми силами постарались избежать такого распределения. Вот и досталось место скромному и безотказному Борису, который был несказанно рад уже тому, что его оставили в Москве, а не отправили куда-нибудь за Урал.
Именно там, в техникуме, он и познакомился с Галиной Левашовой. Та приехала в Москву из Липецкой области, как это тогда называлось, «по лимиту». Поработала несколько лет на заводе, потом устроилась в ЖЭК, там тогда была реальная перспектива через несколько лет получить квартиру в столице. Попав в систему коммунального хозяйства, Галя решила в ней остаться, сделать карьеру. Но для этого необходимо было образование, хотя бы среднее специальное, – вот она и поступила в техникум, где и увидела молодого преподавателя математики.