Пазолини. Умереть за идеи
Шрифт:
Размышления Пазолини о репрессивных и отчуждающих свойствах массовой культуры, и ее самом ярком способе коммуникации, телевидении, породили целую серию критических произведений. Конечно, о последствиях модернизации нельзя судить только по ее негативным проявлениям: скорость и широта возможностей новых способов коммуникации на самом деле способствуют росту открытости новому, расширению горизонтов, познанию окружающего мира, обмену идеями в художественной и культурной сферах.
Несомненной заслугой телевидения стала унификация языка в масштабах страны. За целый век школьное образование не смогло достичь того, что сделала за десяток лет (в период между 50-ми и 60-ми) телевизионная среда, в том числе совместно с другими явлениями, такими как урбанизация
В чем же состояли те самые «оговорки»? И в этом случае Пазолини постарался прояснить все темные моменты и скрытые проблемы: новый современный итальянский больше не являлся созданием низов, но стал произведением, бедным и упрощенным, духа буржуазного класса, составлявшего в стране меньшинство. Именно он царил в телепрограммах и нивелировал все выразительные роскошества языка. Итальянский язык, используемый в основной системе коммуникаций, как считал Пазолини, стал языком технократическим, в нем коммуникативные функции превалировали над выразительностью.
Статья Пазолини получила широкий отклик и сопровождалась дискуссией между лингвистами, писателями, интеллектуалами и журналистами{Все материалы дискуссий и интервью были включены в сборник Parlangeli 1971.}. На следующий год Итало Кальвино в ответ опубликовал статью в Giorno (от 8 февраля 1965), в которой для описания бедного и упрощенного для технических нужд языка применил термин «антилингва»{Статья Per ora sommersi dall’antilingua была в дальнейшем опубликована Кальвино в 1980 году, стр. 122–126.}.
Ученые упрекнули Пазолини в схематизации, присутствовавшей, по их мнению, в ряде его аргументов: противопоставление выразительности и коммуникационной привлекательности не позволяло сделать однозначные выводы и не всегда отражало социальные преобразования. Тем не менее «невозможно отрицать, что писатель лучше других чувствует тенденции, проявляющиеся в языке и служащие признаком начала процесса отмежевания от гуманистико-лингвистических традиций» (и «последствия этих исторических сдвигов всегда более наглядны»){Marazzini 1999, стр. 206.}, как невозможно отрицать и то, что его работа стала «одним из самых удивительных документов о проявлении в нашей интеллектуальной культуре языковых изменений такого масштаба, способных оказать влияние на самые глубинные слои культуры, в самом истинном значении этого слова, на саму страну, изменений, самих по себе являющихся частью культуры»{De Mauro 1992, стр. 266.}.
Шли годы, и с течением времени выявленные Пазолини еще в 1964 году тенденции подтвердились, конкретизировались, обострились. В 1975 году, 21 октября, писатель читал лекцию в Лече, в библиотеке лицея классического образования Пальмьери, в рамках национального курса повышения квалификации преподавателей, специализирующихся в области культуры и местных языков. Это было его последнее выступление на публике в Италии. На встречу были приглашены преподаватели и учащиеся лицея, лекция называлась Volgar’eloquio (то есть «вульгарное красноречие»){Опубликовано впервые посмертно в 1976 году под редакцией Antonio Piromalli и Domenico Scarfoglio (Неаполь, Athena) и в 1987 году под редакцией Gian Carlo Ferretti (Рим, Editori Riuniti).}. Сохранившийся текст лекции очень краток и состоит из нескольких строк (финальный монолог) его же пьесы «Невольник стиля», прокомментированных кратко самим автором, за ним последовала серьезная, поднимающая важные вопросы, хорошо аргументированная дискуссия между Пазолини и публикой, преподавателями и учениками, ставшая «сердцем» выступления.
Volgar’eloquio – это народный диалектический язык, на котором люди говорят в повседневной жизни, прежде всего в частной, семейной обстановке. Этот язык выражает основные приоритеты итальянского общества и итальянской истории. Пазолини в финальных строках призывал молодого фашиста, вступив с ним в спор (стремясь перетащить
147
Che ur a in! – упрощенное Che ora in italia? – «Который час?»
148
Бычий форум (лат. Forum Boarium) – древнейший форум (торговая площадь) Рима.
11 лет спустя мнение Пазолини стало куда как более мрачным и пессимистичным, по сравнению с его же высказываниями 1964 года. Его призыв сохранять диалекты объяснялся тем фактом, что со временем местные наречия начали постепенно исчезать, язык становился все более однородным – эти явления он наблюдал уже в 1964 году и отмечал их негативное воздействие на выразительность, которое со временем стало уничтожающим. В статье, опубликованной 11 января 1974 года в еженедельнике Tempo (рецензия на стихи поэта Игнацио Буттита, писавшего на сицилианском диалекте), вошедшей в сборник «Корсарские письма», Пазолини объявил смерть диалектов: «Среди иных трагедий, свидетелями которых мы стали (я и лично, и в моих переживаниях) в последние годы, можно назвать и трагедию утраты диалектов – это одна из самых болезненных утрат нашей действительности (в Италии она стала особенной трагедией, поскольку она всегда была разной, особенной, эксцентричной; никогда в ней не было централизма, центра “власти”)»{SP, стр. 460.}.
В Лечче Пазолини полемизировал с миром единого обязательного образования – он считал его, вместе с телевидением, ответственным за происходившее, за лингвистическое усреднение (и не только: за идеологическую, моральную унификацию) людей (в данном случае и будущих граждан): «Весь преподавательский корпус был привязан к телевидению, чтобы навязать этот знаменитый итальянский, который, ко всему прочему, уже давно не тот великий литературный флорентинец, что мог бы стать при определенных условиях идеалом: это чудовищный итальянский из телевизора. Поэтому плохие оценки, красные чернила […] за задания по итальянскому следует рассыпать не в тетрадях тех, кто употребляет диалектизмы, а там, где говорят, как Майк Бонджорно»{SL2, стр. 2831. Майк Бонджорно (1924–2009) стал самым известным героем итальянского телевидения. Первый успех настиг его на шоу Lascia o raddoppia? – и его имя стало нарицательным для подобного типа развлекательных передач, превратившихся со временем в настоящее социальное и культурное явление.}.
Бедный Майк Бонджорно 149 … После того, как его имя использовал Умберто Эко (в статье 1961 года, озаглавленной «Феноменология Майка Бонджорно», а потом в «Кратком дневнике», 1963) в качестве образцового примера (в том числе и в лингвистическом смысле) среднего – точнее посредственного – итальянца, сформировавшегося благодаря (или по вине) телевидения, он стал объектом нападок еще и Пазолини{Умберто Эко в эссе 1961 года писал: «Майк Бонджорно говорит на базовом итальянском. Его речь отличается крайней простотой. Он избегает условного наклонения, сложноподчиненных предложений, синтаксис в его речи практически незаметен. Он не использует местоимения, повторяя постоянно подлежащее, использует невероятное количество пауз. Всячески избегая кавычек и скобок, он не использует эллиптические фразы, не намекает, метафоры в его речи присутствуют лишь самые распространенные. Его язык не предполагает намеков и двойных значений и доставил бы удовольствие неопозитивисту. Чтобы понять его, не нужны вообще никакие усилия» (Eco 1992, стр. 32).}.
149
Майк Бонджорно / Mike Bongiorno (1924–2009) – король итальянской викторины, ведущий популярнейших программ американо-итальянского происхождения; вырос в США, поэтому по-итальянски говорил довольно простыми фразами.