Печаль без конца
Шрифт:
Ральфу хотелось, чтобы лежащий перед ним человек не был из числа этих презираемых им шарлатанов, пользующихся невежеством, простодушием или чистой верой своих обманутых последователей. Если бы он оказался из их братии, Ральф с удовольствием подверг бы его таким же испытаниям…
Внезапно он понял, что человек смотрит ему в лицо и сна у него ни в одном глазу.
— Хотите говорить со мной?
Голос был хриплый, речь какая-то невнятная, словно мужчина давно не произносил ни слова. Он приподнялся
— Ты ведь совсем не сумасшедший, — утвердительно сказал Ральф.
— А что такое сумасшествие, коронер?
— Я здесь не для того, чтобы играть словами, приятель. Как ты зовешься?
Мужчина развел руками:
— Как? Адам. Иисус. Вельзевул… Подойдет любое имя.
Ральф схватил его за воротник и посадил прямо.
— Не пытайся валять дурака со мной и снова нести всякую тарабарщину! Представление для публики окончено. Впрочем, можешь, если очень хочется, еще немного потанцевать, но имей в виду: те, кто пляшет для меня, делают это обычно на конце веревки.
— Что ж, коронер, я и вправду люблю танцы и веселье. Но не виселицу. Она мне никогда не заменит даже самый низкий потолок. И разговаривать я предпочитаю здесь, под этой святой крышей. На нашем прекрасном английском, а не на тарабарском языке.
Его слова опять звучали насмешливо, даже нагло, но в глазах затаился страх, Ральф это видел и был удовлетворен. Он толкнул его обратно на койку:
— Кто ты?
— Некто, не стоящий внимания. Вольный человек, пилигрим, который бродит в поисках исцеления своей невидимой глазу раны.
Разве не все мы такие пилигримы? — мелькнуло в голове у Ральфа. — Неплохо сказал наш безумец.
— Ты, разумеется, не безумец, — ответил Ральф самому себе, но обращаясь к мужчине. — Зачем эта игра в безумие?
— Безумие ли, коронер, бояться оруженосца Сатаны, который прячется в лесах вдоль дорог или среди бредущих в одном направлении путников? Помешанного он не трогает, на разумного нападает. Так кто из нас не в своем уме?
Ральф сжал кулаки: он ощутил почти полную беспомощность в словесном поединке с этим человеком.
— По какой дороге ты пришел в Тиндал? — спросил Ральф.
— По той, что ведет через деревню.
— Никто не видел, как ты входил в ворота монастыря. Там есть привратник.
— Надо ли меня обвинять в том, что смертные слепы? Я ведь пришел? Я здесь? И я пока еще не умею перелетать через стены, как посланцы Дьявола. Он не взалкал мою слабую и честную душу паломника, потому что есть души более сильные и крепкие…
Ральф молчал, ожидая, что еще скажет мужчина. Тот не сказал ничего.
— Кого ты видел, когда шел от деревни до ворот монастыря? — спросил Ральф.
—
Ральф наклонился над ним, почти касаясь своим носом его переломанного носа.
— Чую, как от тебя смердит ложью, плут, — процедил он сквозь зубы. — На той дороге был убит человек, понимаешь? И если не захочешь помочь закону, боюсь, что тебе может стать куда больнее, чем когда лекарь медленно тянет зуб изо рта.
Мужчина откинулся назад, его смуглое лицо побледнело.
— Не пугай меня, добрый человек, — сказал он. — Ты прав, сумасшедшим я малость прикидывался, но это так… забавы ради и чтобы оградить себя от лишних бед. Однако не все, о чем я говорил тебе, вранье. К примеру, слова про невидимую глазу рану в моей душе — чистейшая правда.
— Вонь от твоего вранья становится все сильнее, мошенник! Берегись!
— Да имей ты милосердие, коронер! — возопил тот. — Не заставляй меня наговаривать на людей. Ведь я иду в Норидж, быть может там святой Вильгельм сумеет исцелить меня. Как же я смею лжесвидетельствовать и тем самым, может, делать худо тому, кто служит всем святым и самому Господу? Да ни за что!..
— Что ты мелешь, шут? Будешь говорить толком или…
Ральф снова ухватил его за ворот куртки.
— Не трогай меня! — запричитал тот. — Я скажу. Да, это был монах… На дороге из деревни в Тиндал я видел монаха.
Ральф почувствовал, что его прошиб пот. Только этого не хватало — монаха!.. Неужели?.. Он оттолкнул мужчину от себя:
— Опиши его! Какой он был?
— Вы вместе стояли в часовне. Рядом. Высокий, здоровенный, волосы рыжие… Сегодня утром я видел его у поворота дороги. Недалеко от того места в лесу, которое вроде расчищено…
— Что еще можешь сказать?.. Ну!
— Ветер завывал, как нестройный хор душ, обреченных аду… Монах был высотой до неба… Волосы развевались, как языки пламени… Я подумал, он совсем не монах, а князь тьмы собственной персоной… И я ускорил шаг и нырнул в чащу со страха, а какая-то тропинка привела прямо к воротам мельницы. Поэтому у главного входа меня никто не мог видеть. Клянусь, коронер, все это чистая правда! Только я не хочу возводить поклеп!.. На служителя Божьего… не хочу…
Ральф, не произнося ни слова, продолжал в раздумье стоять возле койки странного больного, а тот осторожно поднялся на ноги и, отойдя немного в сторону, снова принялся танцевать. На этот раз очень медленно и печально, словно невидимый и неслышимый для других арфист наигрывал ему невыразимо грустную мелодию.
ГЛАВА 17
— Поверь мне, Ральф, я в глаза его не видел!
Томас и коронер встретились у дверей приходской церкви, откуда монах только что вышел. Помощник Ральфа стоял поодаль.