Печаль моя светла
Шрифт:
Так Валентина Дмитриевна оказалась в любовном треугольнике. По крайней мере, она так считала, ведь где-то этот бесстыдник пропадал, когда не был у нее. У кого, как не у Нателлы? Сам ведь сознался. Каждый день она проклинала зловредную Нателлу, но ничего не менялось. Шло время, а Володя никак не мог определиться с выбором, проводя время то с Валентиной Дмитриевной, то где-то еще. Причем с Валентиной Дмитриевной он был только тогда, когда ему было что-то нужно от нее. Она это понимала, она все прекрасно видела. Не глупенькая ведь. Поэтому
Вся эта затея с театром и последующим ужином была всего лишь маленькой женской хитростью. Она расправила складки на своем нарядном платье, которое сегодня специально надела по такому случаю, и в который раз посмотрелась в зеркало, проверяя прическу и макияж. Более жесткие меры для обретения своего счастья она успеет еще применить, если он вздумает сопротивляться. Так думала Валентина Дмитриевна, когда ждала Владимира в своем кабинете, чтобы сказать ему про билеты и совместный поход в театр.
– Что это? – грубо спросил Владимир, глядя, как Валентина Дмитриевна загадочно улыбается и машет перед его носом какими-то бумажками.
– Сюрприииз. Это билеты в театр, – нараспев сообщила Валентина Дмитриевна, намеренно не обращая внимания на его раздражительность. – У нас с тобой сегодня культурный вечер.
– Не будет никакого вечера, – огорошил он ее. – Я никуда не пойду.
– Никакие отговорки не принимаются. Мы сегодня с тобой идем в театр, – все также игриво продолжала Валентина Дмитриевна, упорно игнорируя его мрачный настрой.
– Ты меня не слышишь, что ли? – взорвался Владимир. – Не будет никакого театра! Не будет никакого культурного вечера! Ничего не будет! Все кончено!
Валентина Дмитриевна застыла, словно громом пораженная. Она испуганно прикрывала рот билетами, и лишь глаза ее выражали испуг, неверие и неприятие происходящего. Володя отвернулся, чтобы не смотреть в них, и продолжил уже более спокойным голосом.
– Все кончено. Я определился с выбором, он не в твою пользу. Я остаюсь с Нателлой, а с тобой разрываю отношения, – он снова повернулся к ней и в лице его читалась твердая решимость.
Валентина Дмитриевна поняла, это конец. Но сдаваться она не имела права. У нее еще есть кое-что в запасе.
– А как же образцы? – она иронично улыбнулась, рассчитывая снова загнать его в угол своим железобетонным аргументом. – Как же твои изыскания? Если они действительно были, а не какие-то твои грязные делишки вместо этого всего, чем ты пудрил мне мозги все это время. Представить страшно, что будет, если обо всем станет известно общественности, – Валентина Дмитриевна наиграно закатила глаза и передернула плечами.
– Не страшно, – возразил Володя, успевший взять себя в руки. – Материалы мне больше не нужны. Так уж получилось, – он снисходительно ей улыбнулся и развел руками. – К тому же, давай-ка порассуждаем. Недостача обнаружится у тебя? У тебя. Факт передачи мне образцов ты доказать не можешь? Не можешь.
– Ты не можешь так со мной поступить! – Валентина Дмитриевна кинулась на него с кулаками в бессильной злобе. – Ты меня использовал, мерзавец!
– Ну-ка тихо, тихо. Чего разбушевалась, – он больно сжал ее запястья и отвел ее руки в стороны. – Успокойся. Не такой уж я и мерзавец. Просто Нателла забеременела. И я, как настоящий мужчина, не могу поступить иначе, – он отпустил ее руки и, развернувшись, вышел.
Валентина Дмитриевна плакала. Сначала горько рыдала, сидя прямо на полу своего кабинета. Затем судорожно всхлипывала, когда поднялась и стала собираться. А потом слезы катились сами по себе, когда она шла по вечернему городу, ничего не замечая. Она не помнила, как дошла до театра, как сидела там, ничего не видя и не слыша. Она думала только о том, как же ей больно. К концу спектакля Валентина Дмитриевна понемногу пришла в себя. Сначала включился слух.
– Скажите же: чем мне заслужить любовь вашу? Я вас люблю, люблю. – Актер, игравший Юлия Капитоновича, упал на колени.
Этот звук привлек внимание Валентины Дмитриевны, вывел ее из оцепенения, и она с любопытством стала следить за развязкой.
– Лжете! – возразила актриса, изображавшая Ларису Дмитриевну. – Я любви искала и не нашла. На меня смотрели и смотрят, как на забаву. Никогда никто не старался заглянуть ко мне в душу, ни от кого я не видела сочувствия, не слыхала теплого, сердечного слова. А ведь так жить холодно. Я не виновата, я искала любви и не нашла… ее нет на свете… нечего и искать. Я не нашла любви, так буду искать золота. Подите, я вашей быть не могу.
«Как верно сказано, – размышляла Валентина Дмитриевна. – Боже, как метко!».
– О, не раскайтесь! – Юлий Капитонович поднялся и заложил руку за борт своего сюртука. – Вы должны быть моей.
– Чьей ни быть, но не вашей, – отвечала Лариса Дмитриевна.
– Не моей?
– Никогда!
– Так не доставайся же ты никому!
С этими словами раздался хлопок, это Карандышев выстрелил из пистолета. Лариса Дмитриевна упала замертво.
Зрители поднялись со своих мест и начали громко аплодировать, а Валентина Дмитриевна продолжала сидеть на своем месте, повторяя про себя одну-единственную фразу: «Так не доставайся же ты никому».
Чтобы помнили
– Надежда, здравствуйте, – поздоровались вошедшие к ней в дом Вика и Ольга Арнольдовна.
– Проходите, проходите. Вон туда, к столу, – суетилась Надя, провожая вновь пришедших к свободным стульям.
Щеки ее разрумянились от приготовления соответствующих случаю блюд. Поверх цветастого платья был надет передник, волосы убраны под косынкой, а на плече висело кухонное полотенце.
Стол был уставлен тарелками с разной снедью, присутствующих было немного – все из числа жителей дачного поселка, преимущественно пенсионеры.