Печать фараона
Шрифт:
– Как-как?
– Вакхическое неистовство!
– с чувством повторил майор.
– Слыхал про такое?
«Друид, - подумал Всеслав.
– Он и есть Платон Елкин. Допрыгался».
– Братья тоже зелье употребляли?
– задал вопрос сыщик.
– От девицы переняли, пристрастились. А наркота известно сколько стоит. Занялись грабежами. Сначала они нападали только ради наживы, а потом стали убивать. Вернее, она, «кровавая девочка»! Стилеты Плашкин мастерил, он с детства увлекался прикладным искусством - ножички из дерева выстругивал, мечи, пистолеты. Когда подрос, усовершенствовал свой навык: ножики делал
Майор курил, а Всеслав размышлял. Какое отношение имеют братья Ремизов и Плашкин с их неистовой вакханкой к исчезновению Марины, убийству Яны Хромовой, Вероники и покушению на Стаса? Того внутреннего жара, который возникал при наступлении переломного момента в расследовании, он не ощутил.
– У тебя есть фотографии этих братьев и атаманши? Как, кстати, ее звать-величать?
– Фарида. Восточная женщина - черная, пронзительная, с бешеным темпераментом - дикая кошка! А снимки я принес, - улыбнулся майор.
– Знал, что тебе понадобятся.
– Он выложил три фотографии на стол перед сыщиком.
– Вот они, красавцы! Бери, у меня еще есть.
Смирнов старательно вглядывался в фотографии двух молодых мужчин и женщины с резкими, жесткими чертами лица. Никого из них ему видеть не доводилось.
– Не сталкивался, - сказал он и вопросительно поднял глаза на майора.
– Почему они выбрали своей жертвой Хромову? Ты спрашивал?
– Спрашивал. И про Хромову, и про Веронику Грушину. Только последние два убийства «Алая маска» на себя не берет.
– Как не берет?
– переспросил Всеслав, хотя в глубине души ожидал такого ответа.
– Они на квартиры нападали пару раз в начале своей бандитской карьеры, потом перешли на мелкие торговые точки, там касса, товар, и в дверь ломиться не надо: в рабочее время она всегда открыта. Тем более эти ребята в общежитие бы не сунулись, оттуда так просто не выскочишь на улицу, как они привыкли. В общем, троица решительно отрицает свою причастность к смерти Хромовой и Грушиной.
– Ты им веришь?
Майор положил недокуренную сигару в пепельницу, тоскливо вздохнул.
– Нам проще все на них списать! Но… скажу тебе по секрету: похоже, Хромову и Грушину лишил жизни кто-то другой. Для Фариды эти два убийства особой роли не сыграют - двумя трупами больше, двумя меньше… какая разница? Остальные все равно потянут на высшую меру. Так что какой смысл отказываться? И потом, у этой тройки напрочь отсутствует чувство самосохранения, они бравируют преступлениями, которые совершили, строят из себя этаких завзятых кровожадных злодеев… без царя в голове. Вот, мол, какие мы страшные! Ужасайтесь и трепещите!
– Бывает, - кивнул сыщик.
– Извращенный способ самоутверждения. Убивать, чтобы уважали и боялись.
– Мало того, узнав, как были убиты Хромова и Грушина, Фарида устроила настоящую истерику. Орала, брызгая слюной, что какая-то сволочь присваивает себе ее лавры. Авторские права нарушает, понимаешь ли!
– Майор замолчал, без всякого удовольствия разглядывая сидящих у барной стойки хихикающих длинноногих девиц.
– После такой Фариды смотришь на женщин и думаешь: что у них там варится в очаровательной головке?
– усмехнулся он.
– Какие демоны дремлют?
– Спасибо тебе, - сказал Всеслав.
–
– Ни того, ни другого, - с сожалением отказался бывший сослуживец.
– Пойду я, дел невпроворот. Тебе тоже спасибо! Попал с этим «Молохом» в яблочко. С меня причитается, но сегодня никак, извини.
Он ушел, а Смирнов подвел неутешительные итоги: с поимкой «Алой маски» расследование не окончилось, а сделало мертвую петлю.
– Откуда вышли, туда и пришли, - прошептал он.
Оставил на столике деньги и поехал к Стасу. Тот лежал дома в атмосфере строгой секретности. Никого из преступников он на фотографиях не узнал, но заметно оживился, услышав, что они задержаны. «Тебе это не поможет», - подумал Смирнов.
Он дал дополнительные инструкции матери господина Киселева и отправился домой. Сегодня предстоял долгий, серьезный разговор с Евой. Они должны найти ответы на целый ряд вопросов.
По крайней мере, теперь явно прослеживается связь между убийством жены Хромова и Вероникой - их обоих лишила жизни не Фарида. Тогда кто? Марина Комлева? Сам Хромов? Яну он убить не мог, у него алиби. Стас? У того есть алиби на момент смерти Грушиной. Остается допустить, что мужчины действуют заодно… а какую цель они преследуют?
Сыщик почему-то сразу поверил майору: тот человек опытный, зря болтать не станет. Раз он считает, что сводные братья и неистовая вакханка двух последних убийств не совершали, так оно и есть. Покушение на Стаса, совершенно не типичное для «Алой маски», тому подтверждение.
Глава 22
В комнате, где Ева читала с ученицей Сервантеса на испанском, горела настольная лампа. Женщины сидели, склонившись над толстой книгой: одна из них старательно водила пальцем по строчкам, другая задумчиво кивала головой. Приключения хитроумного идальго Дон Кихота давались ученице с трудом.
– Я этого никогда не осилю!
– с отчаянием восклицала она.
Ева с улыбкой гладила ее по плечу, успокаивала.
– Ты же собираешься работать секретарем-референтом в российско-испанской фирме, так что должна владеть языком как можно лучше. Дерзай! Не ты первая вступаешь на этот тернистый путь.
– А у других получалось?
– Спасает знание английского, но иногда бизнесмены желают беседовать на родном языке, и этого им не запретишь. Будешь бегло читать и говорить по-испански, получишь преимущество перед другими претендентками.
Ученица понуро продолжала, а преподавательница возвращалась к своим мыслям. Ошибки в чтении звучных чужих слов отвлекали ее, мешали сосредоточиться. Интересно, как звучала речь древних египтян?
Обе участницы мучительного процесса постижения языка жителей солнечной Испании едва дождались окончания урока. По разным причинам. У девушки разболелась голова, а Еве не терпелось полностью углубиться в детективную историю давностью в три с половиной тысячи лет.
После занятий Ева не спешила спускаться в подземку, пошла пешком. Над городом стояло морозное зарево, подсвеченное электрическими огнями. Снег неподвижно искрился, переливался разными оттенками. Там, куда не падал свет, он был черным. Холодный ветер поднимал в воздух серебристую пыль, дул в спину.