Печать киллера
Шрифт:
– Выставка картин. Заглянем?
Славин поморщился, - не люблю я этих всех мазил. Пыжатся, пыжатся, а смотреть не на что. Я тоже так рисовать могу. Возьму ведро краски и вылью на полотно. Вот тебе и авангард...
Г Л А В А 10
Галерею, где располагался вернисаж, долго искать не пришлось. Уже издали был виден рекламный плакат, уведомляющий прохожих о чрезвычайном событии в жизни города. На них смотрела безобразного
– Прекрасно! Надеюсь, для посещения этого вернисажа ввели возрастные ограничения?
– с иронией проворчал Славин.
В зале было тихо и пустынно. Только несколько человек бродили между полотнами. Славин с интересом рассматривал картины. Владимир толкнул друга.
– Смотри, вон та голова, что торчит из брюха коровы, на тебя похожа.
– Мда...- Славин поморщился.
– Художник явно переступил грань, что отделяет искусство от жизни.
Я бы проще сказал:
– Эй, дедушка, Фрейд, примите вашего пациента!
– Рад, что моя живопись пробудила в вас определенные эмоции, - раздался голос за их спиной.
Сыщики разом повернулись и уставились на мужчину: перед ними стоял парень с фотографии - сын Марии Ануровой. Первым подал голос Владимир.
– Ваше имя Марат?
– Да...Но я не понимаю, - нахмурился мужчинат. Быстро оглянувшись по сторонам, он чуть отступил назад.
Ким показал удостоверение.
– Хотели задать пару вопросов. Но... если вы сейчас заняты, можем поговорить в отделении.
– Ну почему же, пожалуйста, пройдемте в мой кабинет, там будет удобнее.
Окинув зал взглядом, как будто он кого-то искал, Марат, нервно передернул плечами. Славин заметил, как расширились его зрачки, словно у хищной рыси перед прыжком.
Кабинет художника был обустроен с простотой, за которой явно чувствовалась рука дизайнера. Светлый пастельный тон стен, на которых висели роскошные гобелены, сочетались с обивкой дивана и кресел. Изящный стол из золотистого орешника был завален эскизами и рекламными плакатами. Из орешника был и паркет. В центре кабинета лежал ковер из джута с причудливым рисунком, таким же, как на гобеленах. Одна из стен была полностью закрыта черненым, под старину, зеркалом, несколько выбивавшимся из общего интерьера. Тяжелая, витиеватая под бронзу рама с цветами, поражала вычурностью, близкой к аляповатости.
Марат подошел к зеркалу, нажал на небольшой бронзовый цветок, похожий на тюльпан. Бесшумно разъехались две половинки зеркала, открыв взгляду полки, на которых стояли бутылки и цветные фужеры. Налив виски, он неторопливо прошел к креслу и развалился в нем, положив на стол ноги. Проделав все это в полном молчании, сын Шрама уставился на них хмурым взглядом.
Славин кивнул головой в сторону гобеленов.
– Это рисунок древних Майя?
– Да, - кивнул, не глядя, Марат.
– Гобелены мне привезли из Гондураса. Это противозаконно?
– У нас к вам несколько
– Маратом звали моего деда.
– Вы знакомы с Владиславом Титовым?
Марат-Максим не спеша сделал глоток, поставил фужер на стол. Славин заметил, как у художника задрожали пальцы.
– Он мой отец.
– Вы встречались с ним?
– Нет, - резко ответил Максим.
"Слишком резко и слишком поспешно", - подумал Славин и спросил:
– Почему же? Ведь он ваш отец. Странно, что у вас не возникло желания увидеть его.
Художник подскочил с кресла, в его голосе слышалось неприкрытое раздражение.
– Что вы от меня хотите? Это что... провокация? Мой отец погиб несколько лет назад!
– Вам привет от матери.
Марат осекся, бросив затравленный взгляд на Славина, опять уселся в кресло, нервически сжал бокал с виски, казалось, еще немного, и хрупкий хрусталь брызнет осколками в его пальцах.
– Вы добрались до моей матери. Думаю, дальнейший разговор мы продолжим в присутствии адвоката И..Вы не предъявили даже повестку! Я имею полное право не отвечать ни на один ваш вопрос!
– его голос почти сорвался на крик. Марат резко поднялся и поспешил к дверям.
Переглянувшись, Ким и Славин молча направились следом. Владимир, задержавшись в дверях, с нескрываемой иронией он произнес:
– Извините, что такие невинные вопросы так вас расстроили. Наш разговор не закончен, так что придется встретиться в более деловой обстановке. На этот раз мы пришлем вам повестку.
Друзья вышли на улицу. Владимир бросил в урну буклет.
– Этот любитель рисунков Майя меня достал! Так и хотелось дать ему в 'бубен'. Итак, мы, наконец, нашли сына Титова. Неврастеник, да еще наркотой балуется. Так вот как выглядит любовник жены Собрина. Бедняга Роман!
– А при чем здесь Роман?
– Поинтересовался Славин, удивленно глянув на друга.
– Я сказал - Роман?
– притворно удивился Владимир.
– Слушай, старик, тут определенная цепочка связей проглядываются...- Продолжил он.
– У Собрина секретарь Крайнова, жена Собрина в любовной связи с художником, у которого отец наш киллер. Круг замкнулся!
– Что-то у тебя легко всё замыкается. Никаких улик, никаких намеков, что он каким-то образом связан с Собриным, да и любовная связь под вопросом...
– Задумчиво произнес Славин.
– Ты подумай! Возьмем, к примеру, этого Титова. Он, наверняка связан с мафией, а это прямая дорога поставки нелегалов для Собрина. Значит, можно с долей вероятности предположить, что Титов и Собрин знакомы. А так как Марат его сын, то наверняка, тоже не с краю в этом деле. Ты видел "плимут" у галереи? Наверняка этого "мазилы". Шелковый костюмчик, золотые часики, - упакован, словно праздничная коробка.
– Гобелены...
– Чё?
– Ничё! Такие же были в квартире Крайновой.