Печать мастера Том 2
Шрифт:
«Убить» или «играть»… выбери.
«Убить» или «играть»…
Коста зарычал сам на себя — он не собирался убивать.
Убить того, кто спас? Лучше он убьет в себе зверя…
От этой мысли его качнуло — алая вспышка бешенства стала такой сильной, что он почти потерял сознание…
Нельзя. Контроль. контроль. Нельзя. Он — не оно… Он — не зверь… Он — не животное…
Коста почти перестал прислушиваться — все силы уходили
Удар по голове сзади чем-то тяжелым… стул… пришелся по шее вскользь, потому что Зверь — в отличие от него — увидел…
Пустынник прыгнул вперед и сомкнул руки на его шее, сжав пальцы так, что дыхание сбилось разом — он не мог сделать ни один вдох.
Пустынник душил молча, обхватив его руками и ногами со всей силы, блокируя руку и выворачивая назад, оседлав сверху… Коста бился, задыхаясь… скреб пол пальцами…но не мог сделать ни один вдох… ни один…воздух кончался… пальцы пытались ухватить… но промахивались… силовые линии вокруг полыхнули красным — и алое заполнило всё… пальцы проскребли по полу в последний раз, разжимаясь… легкие пылали… и Коста… сдался.
Отдал контроль тому, кто точно знал, что делать.
Он — рычал. Рык вибрировал в груди и рождался снаружи, даруя наслаждение.
Они падали, сносили мебель, кружились по полу, сшибая всё, на своем пути в алой тьме, но он не разжимал рук. Чужая шея под пальцами ощущалась хрупкой… Давить было приятно…
«Догнать. Убить. Причинить ту же боль. Уничтожить того, кто напал» — все задачи сузились до одной — «уничтожить».
Его миром правила ярость. Пламя гнева. Агрессия. Он рычал и душил и получал от этого неимоверное наслаждение.
Зверю нравилось «убивать» и это следовало сделать немедленно.
— Пусти…
Звук не был голосом, скорее остатком дыханием, но Зверь услышал и сжал пальцы ещё сильнее.
«Уничтожить, того, кто напал».
Алое вокруг полыхало костром, борьба прекратилась, он сжимал пальцы изо всех сил, чувствуя запах соли… и слез…
В мастерской пахло солью.
Пахло солью.
Солью.
Алое вспыхнуло в последний раз и погасло, оставляя блики пожара по периметру…
Он пришел в себя рывком, и не видя ничего вокруг в полной темноте, разжал руки, скатился с пустынника, и отполз в сторону постанывая, натыкаясь на все подряд на полу… пока не забился в самый дальний угол.
Коста. Я — Коста. Я — Коста… Я — Фу…
Коста раскачивался из стороны в стороны, и орал внутри…
Это не я… не я… не я… я не убивал… это не я… это Оно…
Пока не услышал тонкий едва слышный… вдох.
Один. Второй.
Пустынник дышал. Рвано. Тяжко. Глухо, но — дышал…
Жив.
Он
Он не хотел…
Это не враг. Это — Тук…
Тук… Тук… которого он спасал.
Коста крепко вцепился в то, что первым попало под руку на полу — гладкая каменная глыба… которая откатилась в этот угол… вцепился изо всех сил и не отпускал…как будто камень — якорь, и удерживает его в реальности.
Алое лениво вспыхивало вокруг в рваном ритме. Раз — пульсация. Два. Три. Постепенно наращивая скорость… и Коста знал, что не справится, когда алое вернется.
Когда оно заполнит все, его место опять займет — Зверь, мир станет красным.
А он не умеет жить в мире, в котором только один цвет и только два чувства — страх и желание убивать.
Бей или беги, умри или убей.
Убьешь ты или убьют тебя.
Его мир полон красок.
В его мире трава зеленая, снег белый, небо голубое, цветы розовые, вышивка золотая… в его мире сотни оттенков, а не один.
Он не умеет жить в мире, где всё красное.
Он — не выживет.
Это — не его мир.
Это — Мир зверя.
Это — не его ярость, это — не его гнев, это — не его сила…
Он не будет убивать, он не то, что сидит у него внутри…
Коста задышал — по счету раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре… делая глубокие медленные вдохи, стараясь успокоить дыхание и замедлить пульс… Чтобы хоть как-то остановить то, что приближалось.
То, что остановить было нельзя.
Власть алого.
***
Гостевые покои Фу
Спальня Главы
Лекарь выбрасывал тряпки одну за другой, швырял с кровати в угол, не смотря куда падает.
Красные.
Насквозь пропитанные кровью.
Главу рвало. Глава кашлял, не приходя в сознание. Внутреннее кровотечение не останавливалось. Вестники госпожи бешено метались по комнате, мешаясь, но на них никто не обращал внимание.
Плетения над кроватью вспыхнули ещё раз.
— Ещё тряпок… принесите простыни, полотенца, все, что есть здесь… — скомандовал лекарь, замыкая узлы силы. Одна рука была почти по локоть забрызгана кровью. — Глава… может не справиться на этот раз… — С трудом признал целитель, бережно опуская чары прямо на грудь пациента. — Может…
— Не может, — рыкнул менталист, удерживая плетения силы. — Он справиться и в этот раз тоже… должен… ему рано умирать…
Лекарь вытер потное лицо, оставив красную полосу на щеке и — кивнул, готовясь выплетать следующий узел.