Печать на устах. Рыцарь
Шрифт:
Занятая фантазиями, Таша дошла до плетня. Несмотря на близость границы – и опасности со стороны нападения гоблинов, троллей или даже орков, - высокой и прочной ограды не имелось. Правда, в плетне не было больших щелей – всякому пришлось бы карабкаться через верх или ломать сооружение, но никак не протискиваться между палками. Да и ворота тоже внушали уважение. Сейчас они были распахнуты настежь – день еще не кончился. Несмотря на то, что мальчишки уже разнесли повсюду весть о том, что приехали артисты и они готовы принимать плату овощами, фруктами, куриными яйцами и свежими лепешками, многие женщины, как ни в чем не бывало, продолжали копаться на огородах. Таше даже стало стыдно – пока они работают, она, со своими мечтами о простой сельской
Чтобы не терзать совесть, альфара отвернулась и стала смотреть на окрестности. Лес расступался, открывая луга, ещё залитые водой, и пашни. Прямоугольники возделанной земли перемежались пятнами лугов и покосов, где виднелись одинокие деревья и небольшие группы кустов. Разлившаяся река здесь делала поворот, и до другого берега было далеко. Интересно, а где Внешние Врата, к которым они стремятся? Как они выглядят? Таше несколько раз приходилось проезжать через Врата, внешние и внутренние, и все они выглядели по-разному. А какие эти? Мастер Неар говорит, что здесь это просто мост и обычные сторожевые башенки по обоим берегам – со стороны Острова маленькая, а с внешней – целая крепость. Ему можно верить, он много путешествовал.
Задумавшись, Таша не сразу заметила довольно большую группу всадников. Десятка три вооруженных мужчин скакали во весь опор через поля, направляясь к поселку.
Все страхи ожили, потеснив мечты. Это они! Те, кто убил другую труппу актеров, те, кто преследуют ее самую и ее друзей! Они нашли их!
Оцепенев, Таша застыла в проеме ворот. Надо было бежать, прятаться – она альфара, ей легко затеряться среди соплеменников – но сил сдвинуться с места не было. Женщина прижимала к себе детей и таращилась на приближающихся эльфов.
Скакавший впереди лорд, заметив ее, гаркнул издалека:
– Пошла вон!
Он был так мрачен и зол, что альфара мигом шарахнулась в сторону, чтобы не попасть под копыта его коня. Всадники мчались галопом, но возле огородов и ворот сдержали скакунов и въехали в поселок рысью. У всех было оружие, на рукавицах у некоторых сидели соколы и ястребы в защитных колпачках, у большинства всадников к седлам были приторочены утки, гуси, зайцы. Замыкали шествие несколько выжлятников со сворами усталых псов, которые еле бежали, высунув языки.
Но перепуганной Таше было некогда рассматривать кавалькаду. Это были незнакомые рыцари. Это были высокородные эльфы. И она, стряхнув оцепенение, со всех ног бросилась обратно к площади – не столько предупредить своих об опасности, сколько просто для того, чтобы быть рядом.
Лорд Рейдиар был до того зол, что с удовольствием растоптал бы ту дурищу с малолетками, которая, как столб, торчала в воротах и хлопала глазами вместо того, чтобы посторониться. Ну, что за тупые эти альфары! Пока не гаркнул как следует, с места не сдвинулась. Одно слово – рабочий скот. Правда, в случае настоящей войны именно этот «скот» станет пешим ополчением его дружины и попытается остановить врага, посему с некоторыми вольными нравами приходилось считаться.
Но сегодня явно не его день. И испортила его драгоценная матушка. Вот зачем ей понадобилось вскакивать, ни свет ни заря, из теплой постели? Чтобы перед отъездом поскандалить? Конечно, ей скучно. В замке очень мало женщин, у неё всего три фрейлины, и еще десяток простых эльфиек замужем за рыцарями, в то время как гарнизон составляет почти шесть десятков взрослых мужчин. Балы и пиры бывают редко – не так уж много у них соседей, которых можно пригласить в гости. Вот леди и изводится сама и изводит единственного сына. Кажется, ей доставляет удовольствие наблюдать, как его преследуют неудачи!
И сегодня как раз такой день! Егеря накануне выследили переплывших реку троллей, но пока то да сё, нарушители убрались восвояси. То ли их спугнули неумелые разведчики, то ли они сами были разведкой – но в условленном месте нашли лишь следы. Болотники ушли, и многочасовая погоня не
Возвращаясь назад, Рейдиар заметил кабана. Но старый секач так яростно оборонялся, что убил двух собак. Остальные отступили, и он удрал. Потом свора погналась за оленем, но это оказался не матерый самец, а брюхатая самка, и ее пришлось оставить в покое. Лишь соколы как-то компенсировали неудачу – пока пробирались вдоль реки, ловчие птицы добыли много пернатой дичи, а один ястреб даже скогтил лисицу. Правда, ее грязный вылинявший мех не прельстил бы даже кухарку, и тушку пришлось бросить в лесу. Все это отнюдь не улучшило настроения лорда Рейдиара, и он уже представлял выражение лица своей матери, когда та с нарочито-невинным видом поинтересуется, сколько троллей сегодня убил её героический сын. Можно было, конечно, избавиться от женского назойливого внимания, отправив её в гости к соседям, но в этом случае она повезет с собой и все новости и сплетни. И скоро вся округа будет знать о его неудачах на охоте.
Одолеваемый мрачными мыслями, лорд Рейдиар въехал в поселок альфаров просто потому, что ему внезапно захотелось передохнуть и хоть немного оттянуть неприятный момент возвращения домой. Любая задержка была бы ему в радость.
На улицах было немного народа, и на огородиках поблизости тоже, несмотря на то, что до заката ещё оставалось время. Зато на торговой площади, где совсем недавно шумела ярмарка, было непривычно многолюдно. Еще с другого конца улицы лорд разглядел фургон и собравшуюся вокруг него толпу. Он сделал своим спутникам знак придержать лошадей.
После недолгих споров артисты решили поставить фрагмент из пьесы «Поцелуй любви», которая неизменно пользовалась успехом. Прекрасную принцессу полюбил некий принц, но злая волшебница хотела помешать их счастью. Она тоже влюбилась в юношу, но тот ответил отказом на её притязания. И тогда волшебница надоумила короля-отца отправить жениха на край света за свадебным подарком. А тем временем подстроила так, что девушка пала жертвой колдовских чар. Она уколола палец о стебель красного шиповника* и погрузилась в глубокий сон. Король с королевой, однако, не пожелали класть дочь в склеп, а издали указ, согласно которому тот мужчина, чей поцелуй разбудит принцессу ото сна, станет ее супругом. И вот во дворец собрались женихи, и каждый лелеял мечту стать тем единственным. Но чары спали лишь после того, как к принцессе вернулся ее возлюбленный принц.
(*Красный шиповник – у эльфов, как ни странно, символ зла вообще и злых чар в частности.)
Играть решили вторую часть пьесы, сразу начав с того, как принца злая волшебница забрала в плен, а сама наложила на принцессу чары.
Лейр, единственный, кроме ушедшей прогуляться с детьми Таши, не был занят в пьесе. Он скромно присел сбоку, стараясь занимать как можно меньше места. В памяти у юноши зияла пустота – те несколько дней, которые он провел в обществе артистов, были пока единственными его воспоминаниями. О своей прошлой жизни он имел весьма смутные представления – ему рассказали, как нашли его в петле недалеко от поместья-столицы, но сам ли он решил покончить с собой или его пытались убить – никто не знал. Думать об этом было неприятно и больно, и Лейр поневоле интересовался каждой мелочью из окружавшей его новой жизни. Затаив дыхание, он следил за развитием сюжета. Простившаяся с женихом, принцесса, чью роль исполняла Соэль, тяжело переживала утрату. Она отошла к самому краю сцены, произнося свой монолог, и не видела, что за ее спиной к ней подкрадывается злая волшебница, которую играла матушка Ханирель. Она накинула на спину темное покрывало, ссутулилась так, что стала казаться в два раза меньше ростом и прихрамывала. А умело наложенный грим делал привычное лицо совершенно неузнаваемым.