Печать на устах. Рыцарь
Шрифт:
– Он вас целовал?
Охтайр навис над девушкой, глядя в глаза. «Кто еще, кроме меня, осмелился на это?» - стоял в зеленых зрачках немой вопрос.
– Да как бы он посмел! Если бы он только дотронулся до меня, я бы… Он был бы уже мертв!
– Значит, ему повезло. Только сумасшедший осмелится покуситься на Видящую!
«А я как раз из таких», - снова прозвучали недосказанные слова.
– А что ты от меня-то хочешь? – подал голос Рави, и Дехтирель вздрогнула, словно просыпаясь. Все это время она, оказывается, как зачарованная, таращилась на этого
– Я хочу, чтобы ты его убрал, куда подальше! Чтобы он не попадался мне на глаза!
– Но он же Преданный! Куда я его дену? Разжаловать? Но для этого нужна веская причина. Придумать её на пустом месте не получится – обязательно будет назначена проверка, - заволновался Рави. – Просто уволить? Но по уставу Преданные покидают когорту только в момент смерти. Или ты предлагаешь его убить?
Охтайр заинтересованно склонил голову набок. Этот убьет и не задумается, - подумала Дехтирель. Да и сама она… Но ведь никто ничего не знает! Или знает? Как бы это выяснить, не бросая тени подозрения? Тогда можно было бы решать наверняка. Попытка признания в любви – слишком ничтожный повод для того, чтобы отнять жизнь. Если убивать каждого, кто любит без взаимности, в живых останутся единицы!
– Убивать пока рано, - услышала девушка свой голос. – Просто убрать с глаз долой! Он же Преданный! Значит, должен послушаться любого твоего приказа! Сошли его куда-нибудь.
Рави задумался. Идей было не так уж много, но кое-что сделать он все же мог.
Приказ о переводе пришел Лаэмиру в обед. Праздники - праздниками, увольнительные – увольнительными, а трижды в день все Преданные были обязаны явиться в столовую – если только не получали приглашения на пир и не находились на гауптвахте. Ежедневная поверка как раз и проводилась перед тем, как всем сесть за столы.
Приказ принес Охтайр. Денщик командующего, не глядя ни на кого и не отвечая на редкие приветствия – больше от слуг-альфаров, чем от легионеров-эльфов – прошел между столами и спокойно положил перед юношей свернутый в трубочку пергамент:
– Прочесть и приступить к выполнению!
Его холодное лицо не выражало никаких чувств. Лаэмир развернул послание, потрогал другой свиток, выпавший из первого и скрепленный печатью – и его лицо окаменело точно также.
– Что там? – сидевший рядом Доннар заглянул через плечо. – Оп-па! И как это понимать?
– Приказ командующего, - холодно ответил Охтайр. – Приступить немедленно!
И, чеканя шаг, направился прочь. Столовая провожала его молчанием.
– Что там такое? – Мастер Оружия обедал вместе со всеми, занимая стол командира.
– Приказ о моем переводе, - Лаэмир встал, держа пергамент в руке. – В гарнизон у малых ворот.
– За что? – воскликнул Доннар. – Он же ничего плохого не сделал! Наоборот…
– На какой срок? Там указано?
– Нет, - юноша внимательно прочел несколько строчек. – Просто приступить к несению службы с сегодняшнего дня…
Столовая загудела. Каждый спешил высказаться. Строились самые невероятные предположения –
– Тихо! – Мастеру Оружия пришлось хлопнуть ладонью по столу, чтобы привлечь внимание. – Молчать! Это какая-то ошибка! В Уставе нет пункта о том, на каком основании Преданный может покинуть когорту, за исключением смерти! Лаэмира никто не отправлял в отставку. Он по-прежнему Преданный… и должен повиноваться приказу командира. Но я обещаю расследовать это дело.
– Мы этого так не оставим! – поддержали его Доннар и остальные легионеры, участвовавшие накануне в меле.
– Да, но сейчас он должен повиноваться приказу!
– Пойду собирать вещи, - Лаэмир отнес пергамент к столу Мастера Оружия и направился к выходу, - если позволите, мастер.
– Я провожу, - Доннар сорвался с места, легко перемахнув через скамью, на которой сидели легионеры.
Юноша улыбнулся ветерану. Откровенно говоря, ему было не по себе – этот стремительный перевод его взволновал, и дружеская поддержка пришлась как нельзя кстати.
– И ему нельзя остаться даже до окончания праздников?
– Нет, - Мастер Оружия внимательно перечел написанное. – Тут сказано: «Сразу при получении».
– Жаль, - Доннар тяжело опустил ладонь на плечо Лаэмира. – Ты пропустишь турнир, охоту, пиры и балы…
– Ничего, - пожал плечами юноша. – Это не последнее новогодие в моей жизни. И не последний турнир, я думаю!
Он замолчал, припоминая. На самом деле его волновало и впрямь не это. А то, что малые ворота находились в противоположной стороне от рощи с Порталом. И от часовни.
Дехтирель осторожно переступила порог часовни, неловко, под мышкой, держа свой посох. В другой руке девушка тащила свой баул с вещами. Он стал тяжелее с тех пор, как она покинула Обитель – к прихваченным оттуда запасным балахонам, нижнему белью, книгам и маленьким безделушкам добавились еще два платья, теплая накидка, домашние туфельки и маленький ларчик с украшениями. Конечно, не такими, как у Видящих – камни в ожерелье и сережках были простые – но все равно, расставаться с ними она не хотела.
В часовне было пусто и тихо. Почти двое суток миновало с того дня, как ее порог последний раз переступила старая Хозяйка. И за всё время сюда не заходило ни одно живое существо. Не служили молебнов, не зажигали свечей на алтаре Покровителей, не украшали стены венками первоцветов. Девушка остановилась, озираясь по сторонам, как в первый раз. «Теперь это – мой дом! – напомнила она себе. – Я этого хотела – и это произошло!»
Пройдя мимо колонн и рядов скамей, она обошла алтарь Покровителей и тихо толкнула одну из двух боковых дверей. Эта вела в хранилище, и Дехтирель тихо ахнула, роняя мешок и отставив посох в сторонку.