Печать позора
Шрифт:
Я еще сама не разобралась ни в его отношении ко мне, ни в своем отношении к нему. Иногда я ненавижу его, как тогда возле больницы. Но временами я осознаю, что то, что я чувствую к нему - это далеко не ненависть.
Сегодня в машине я ждала его поцелуя. Я очень хотела, чтобы Николас прикоснулся ко мне. Когда он находится так близко ко мне, я не могу себя контролировать. Пока я тщательно пытаюсь выстроить барьер между нами, но каждое действие «нового» Николаса делает огромные дыры в этой преграде.
– Не напрямую, - согласился следователь, - но все,
– Я все прекрасно понимаю, но это моё личное дело. А Николас никак не связан ни с моим избиением, ни с избиением Яны.
– Ну, хорошо. Расскажите мне конкретно все, что произошло в день нанесения вреда здоровью Яны.
Я рассказала все. По порядку. И воспроизведя вновь в голове тот вечер, я вспомнила одну деталь, о которой совсем забыла.
Маркус.
Я ведь видела его. Точнее, его тень. Конечно, тень не могла быть основательным доказательством того, что это был именно Маркус, но, все же...
Следователю я решила не говорить. Что если я правда ошиблась? Тогда и остальные мои слова тоже могут подвергнуться сомнению.
Я вышла на улицу спустя минут двадцать. До больницы идти минут пять, не больше. Я шла не спеша, пытаясь привести в порядок свои мысли. Сегодня я сама пошла против закона. Я выгородила Викторию. Правильно ли я поступила?
Ты не должна зацикливаться на правильности решений.
Так сказал мистер Дик. Конечно, неправильно скрывать информацию от полиции, но я не могла поступить иначе.
Я так задумалась, что чуть не врезалась в машину, преграждающую мне дорогу.
– Николас.
Он стоял, прислонившись спиной к машине. На лице темные очки. Сегодня и правда очень солнечно.
– Почему ты здесь?
Он оттолкнулся от дверцы машины и подошел ко мне.
– Я должен был спросить.
– Николас поместил очки на макушку.
Должна признать, Николас в очках выглядел еще сексуальней.
Стоп. О чем ты вообще думаешь?
Я одернула себя. Сама я тоже была в очках, но снимать их не намерена. Может, хоть так он не сможет меня загипнотизировать?
Ха, очень смешно.
– О чём?
Что Николас хочет узнать? Я понятия не имела, что могло настолько его заинтересовать, чтобы он ждал меня здесь.
– Ты ведь знаешь, да?
Николас встал прямо предо мной. Он говорил тихо. Так, чтобы только я могла его услышать.
– Что я знаю?
Я терялась в догадках? Знаю о чём? Сколько будет дважды два? Или что H2O - это формула воды?
Ладно, шутки в сторону. У Николаса было очень серьезное выражение лица.
– Ты ведь знаешь, кто порезал тебе живот.
Теперь Николас не спрашивал, а утверждал. Откуда он знает? Может, хочет взять меня на понт? Но для чего ему это?
– Откуда мне знать?
– Знаешь и поэтому выгораживаешь этого человека.
Николас подошел еще ближе. Теперь он закрывал меня от солнца. Николас был значительно выше меня, поэтому я могла спокойно находиться в его тени.
– Нет, я...
– Я решила отрицать все до последнего, но Николас уже был слишком близко. Он прервал
– Знаешь, что это Вики, поэтому и скрываешь.
Горячее дыхание опалило меня. Боже, так нельзя.
– Но почему? Она ведь предала тебя. Почему бы не позволить ей получить по заслугам?
Я стояла, открывая и закрывая рот. Откуда Николас узнал о том, что это Вики? Кто рассказал?
– Откуда ты?..
– А это важно?
Я отошла назад. Стук моего сердца отдавался в голове - слишком шумно, я не могу остановить свой поток сознания. Мне было сложно выхватить здравую, а главное, цельную мысль из своей головы.
– Жаки, почему ты не сдала её? Это ведь она оставила на твоём теле этот ужасный шрам.
– А ты поставил такой же шрам у меня на сердце.
Теперь отшатнулся Николас. Его лицо побелело. Он сорвал очки со своей головы и со всей силы бросил их на асфальт. Они разлетелись вдребезги - так же, как и мое сердце два года назад.
Я усмехнулась. Николас обернулся ко мне.
– Я знаю!
– Я последнее время я постоянно слышу в его голосе отчаянье. Это же голосовая галлюцинация?
– И я жалею об этом каждую секунду. Хочу все вернуть, но... Чёрт! Я не понимаю, почему ты не отомстишь мне? Почему не накажешь Вики? Мы оба предали тебя, растоптали твою душу! Сделай так, чтобы мы страдали так же, как ты!
– Нет!
– Я все-таки сняла очки и швырнула их туда же, где уже валялись осколки разбившегося сердца.
– Я не собираюсь мстить! Или делать кому-то больно! Да, вы предали меня! Но я не предатель! Какое вообще может быть удовольствие, смотря на близкого тебе человека, скорчившегося от боли, которую, к тому же, причинил ты?
– Да, в этом нет удовольствия, - Николас скорчился, словно ему стало очень больно. Он, сжав зубы, ударил кулаком по машине.
– Да, вы предали меня! Хотя, я вас очень любила! Я любила Вики, считала её самым близким мне человеком! Но она отвернулась от меня! И я любила тебя, Николас! Так сильно любила! Всем своим девичьим сердцем...
– По щекам потекли слёзы. Я сжала топ в области сердца, пытаясь заглушить боль.
– Я отдала тебе свою девственность. Я бы все тебе отдала, всю себя...
Я всхлипнула. Николас обхватил мои плечи, притянул к себе. Его сердце тоже стучало как сумасшедшее. Я прижалась щекой к его груди. Скоро его футболку можно будет выжимать.
– Зачем ты это делаешь? Для чего снова и снова вызываешь это во мне?
Его руки гладили меня по голове, волосам - бессистемно, с перерывами, путаясь в волосах.
– Прости, прости, прости меня, - шептал он мне в макушку.
Я чувствовала, как он покрывал ее легкими поцелуями - так трепетно и нежно.
– Я не предатель, - снова повторила я.
– Поэтому не собираюсь предавать тех, кого любила. Конечно, если бы Вики присутствовала на избиении Яны, я бы не стала молчать. Яна сейчас мне дороже всех. Но ее там не было. Она не причинила ей вред. А то, что она сделала мне - это на ее совести. И неважно, есть она у неё или нет.