Печать позора

Art Даша

Николасу удалось меня успокоить. Было так хорошо чувствовать его тепло. Но я все же высвободилась из его объятий. Плакать больше не хотелось. Я только что открыто признала, что любила его. Мне должно было быть стыдно, но нет. Я даже гордилась собой.

– А ты... я уже говорила, что возбуждено уголовное дело по факту избиения. Тебя и тогда там не было, нет и сейчас, поэтому и имя твое даже не рассматривалось.

Глаза Николаса блестели. Что это? Слёзы? Я смахнула свои, застывшие на щеках и подбородке.

– Я все-таки был прав,- Николас

горько ухмыльнулся, при этом часто моргая.

– В чем же?

– Ты синеглазый ангел.

– Нет, ты ошибаешься.
– Я провела рукой по татуировке на моем животе, Николас проследил мою руку взглядом.
– Я - всего лишь человек, поэтому и поступаю по-человечески. Боль за боль - это не будет моим выбором.

Николас не стал останавливать меня, когда я обошла его машину, продолжая свой путь.

Слишком много откровений. С моей стороны. Я сказала очень много. Фактически вывернула свою душу наизнанку. А с его стороны - тишина.

Я по-прежнему ничего не знаю о Николасе, о причинах его действий ни два года назад, ни сейчас. Просто пустота.

Да, я вижу, что он хочет быть со мной. Николас все время рядом, просит прощения. Но барьер не преодолеть, пока он не раскроется мне, пока я не пойму, что могу ему полностью довериться.

Тогда в больнице Николас обещал рассказать мне обо всем, но он не торопится. А стоило бы.

Прошло уже две недели со дня избиения Яны. С каждым днем мне становилось все хуже и хуже. Я переживала. И не за себя. Меня больше всего волновала Яна. Мне казалось, что она морально раздавлена. Я не могла понять причину. Вряд ли сам факт избиения мог так повлиять на неё.

Тогда что?

Её здоровье улучшалось с каждым днем, но из больницы мистер Палмер не спешил выписывать, говоря, что эти улучшения могут быть обманчивыми.

Все эти две недели я проводила либо в школе, либо у Яны. Домой я шла только, чтобы поспать, принять душ и переодеться. Я уходила, не позавтракав, чтобы не сталкиваться с родителями. А приезжала, точнее меня привозил мистер Палмер, когда они уже спали.

Мои отношения с родителями были натянуты, как никогда. Их упорное нежелание меня поддержать явно не способствовало установлению взаимопонимания. Они не хотели меня понять и принять, а я не собиралась идти у них на поводу.

Эти две недели Яна либо лежала, либо сидела. Она очень просила мистера Палмера поставить нам телевизор и DVD, но он упорно отказывал. Из-за сотрясения мозга Яне нельзя сильно напрягаться. Но со временем все же пошел на некоторые уступки, и разрешил хотя бы слушать.

Мы с Яной выбирали аудиокниги и наслаждались произведениями классиков. Иногда мы даже слушали книги на русском языке. Яна попутно рассказывала меня о своей стране, городе. Также пыталась научить меня русскому языку.

Я была только «за». Мне очень нравится, как звучит русская речь. Она может быть абсолютно разной. Плавной и нежной или экспрессивной и грубой - в зависимости от твоих эмоций. Это очень круто.

Но

ее душевное состояние не давало мне покоя. Я все же решилась спросить её.

В тот день Яна выглядела очень расстроенной. Она отказалась слушать что-либо и разговаривать о чём-либо. Я как обычно сидела на мягком диванчике, делала уроки.

– Что с тобой происходит?

– Я не знаю, - честно ответила она, хотя я вообще сомневалась, что она захочет разговаривать.
– Просто на душе как-то не очень.

– Это из-за Маркуса?

Я уже видела, как Яна плакала из-за него на вечеринке мистера Палмера. Тогда я узнала, какие у них отношения. И, похоже, что ничего не изменилось.

– Он ведь ни разу не навестил тебя?

Я спросила, но сама уже знала ответ. Маркус пропал. Последний раз я видела его в день избиения Яны. Я спрашивала у Николаса, но он также ответил, что ничего не слышал о нем все это время. Это было более чем странно.

Я, конечно, отказывалась верить в то, что Маркус причастен к тому, что случилось с Яной. Слишком уж бурной была его реакция в больнице. Но я видела его в школе тогда. И то, что сейчас он куда-то пропал, наводило на некоторые сомнения.

– А должен был?- Она горько усмехнулась.
– У нас ведь был только секс. Никаких чувств.

– Но у тебя есть к нему чувства.

– Но у него нет.

– Я думаю иначе.

Я не говорила Яне про то, что Маркус приходил тогда в больницу, подрался с Николасом, так кричал, обвиняя его. Не могло быть столько эмоций у человека, если он равнодушен.

– Он ушел.
– По щеке Яны потекла сначала одна слеза, затем другая.
– Я видела.

Она пыталась остановить поток слез, вытирая их тыльной стороной ладони, но у нее не получалось. Тогда Яна просто закрыла лицо руками. Ей было больно плакать, так как грудь при этом дергалось, перелом ребер давал о себе знать.

– Видела Маркуса? Откуда он ушел?

Я подбежала к ее кровати, села на стул рядом.

Яна тоже видела Маркуса?

– В тот вечер я ждала его. Я знала, что он придет. Всегда приходил.
– Яна убрала руки от лица, и я взяла их в свои.
– Но появились они. Какие-то секунды, и я упала. И последнее, что я видела - это его ботинки. Он развернулся и ушел. Потом я отключилась.

– Что?!

– Я знаю, как выглядят его любимые ботинки. Он часто в них ходит. И в тот день Маркус тоже был в них. Я не видела его лица. Только ноги. Он даже не зашел.

Яна ревела. Ей было так больно. Я понимала её. Предательство Маркуса стало для нее огромным ударом.

Она сломалась, но отчаянно скрывала это ото всех. Но все же временами маска падала с ее лица, и я видела тоску, страдания и разочарование.

Я обняла её. Сначала не очень крепко, боясь, что ей будет больно, но она сама прижалась ко мне сильнее. Она вся дрожала. Я тоже. Но сейчас я старалась казаться сильнее, чтобы Яна могла опереться на меня. Теперь ей нужна моя поддержка. И я стану её опорой.