Печать скорби (Война за мир)

Бушков Александр Александрович

Напарница послушно притормозила у бордюра, и Сварог, нахмурившись, посмотрел в лобовое стекло.

Солнце уже встало. Предутренние облака, сплошняком закрывавшие небо, куда-то исчезли, и мир был наполнен свежестью, умиротворением и уверенностью, что сегодня уж точно будет лучше, чем было вчера.

Но Сварог с некоторых пор привык не доверять мирам.

Номер пятьдесят восемь по улице подпольщика Карчика против ожиданий оказался обыкновенным жилым домом — Сварог-то, в наивности своей, полагал, что Институт внертодоксальных проблем располагает если не собственным

зданием, то хотя бы вывеской и положенным охранником у входа. Ничуть не бывало. Дом был как дом: серого силикатного кирпича в глубине относительно чистого зеленого дворика, занавесочки на окнах, сушащееся белье на балконах, и... И еще кое-что, что и заставило Сварога скомандовать «стоп».

Еще вокруг дома, точнее возле одного из подъездов, наблюдались приглушенно гомонящая толпа, две милицейские машины и карета «скорой». Тревожно похолодело в животе, но детектор опасности молчал.

— Та-ак... Посиди-ка пока здесь, — приказал он Лане. — И в случае чего будь готова рвать когти.

— В случае чего?

— В случае чего-нибудь.

— Гос-споди, — простонала Лана, вытянув шею и разглядывая толпу. — По-моему, Гэйр, ты просто притягиваешь к себе неприятности.

— Поверишь ли, но я об этом уже давно думаю, — искренне сказал Сварог. И тут же успокоил:

— Я просто осмотрюсь и сразу обратно. Кстати, меня зовут Сварог. А Гэйр — это.., это типа фамилии.

Лана кивнула и спросила как примерная ученица:

— А куда мне рвать когти, господин Сварог? Если в случае чего...

— Ну... Просто тихонько поезжай за угол и жди меня.

— Уф-ф...

— А что делать? — философски пожал плечами Сварог и выбрался из машины.

— ...В толпе, состоящей, главным образом, из лиц самого что ни на есть пенсионного возраста, слышались отрывистые реплики: «...пятый этаж...», «...в лепешку...», «...а что вы хотели...»

По уму, конечно, ему следовало нацепить чужую личину, а хоть бы и Гаудина, — внешность Сварога, несмотря на то, что в этом мире он появился всего лишь вчера вечером, уже наверняка известна многим... Но он отчего-то остался в собственном обличье, пусть даже и в примитивном спортивном костюмчике. Трудно сказать, почему. То ли потому, что это — его родная Земля, на которой нет места магии, то ли потому, что на родной Земле ему ничего грозить не должно...

К месту происшествия было не подобраться: толпа стояла перед подъездом, как вражья армия перед воротами осажденной крепости.

— Бабуля, — учтиво обратился Сварог к старушке в потрепанном зимнем пальто и платочке, которая мелко крестилась, не отрывая взгляда от верхних этажей дома, — а что случилось-то? Я к приятелю приехал, а непущают...

— Дык самоубивец, — охотно ответила бабушка, на Сварога не глядя. — Ентот, который китайский псих ученый, из девяносто четвертой. Сиганул из окна — и але... Уже часа два как, а менты, уроды, только щас понаехали.

— Я-асно.

Сварог протиснулся чуть поближе, в партер. Скучающий санитар охранял накрытое куском рубероида тело на асфальте, молоденький сержантик, что-то сосредоточенно записывая в блокнот,

опрашивал свидетелей, на подножке милицейского «уазика» устало курила, повесив голову, рыжеволосая дама в длинном, кофейного цвета плаще, с балконов свешивались любопытствующие жильцы в надежде увидеть что-нибудь интересненькое...

Сварог не стал подходить ближе. Каким-то восемнадцатым чувством он понимал, что под рубероидом лежит именно Серафим Пак, президент, директор и председатель... Кто-то планомерно и не скрываясь ставит Сварогу палки в колеса. И он даже догадывался — кто именно.

Что ж, не он первым начал. Сварог почувствовал, как в нем поднимается волна ярости... И тут рыжеволосая тетка на подножке «уазика», бросив окурок на газон, устало подняла голову. И посмотрела в глаза Сварогу. И Сварог ни секунды не сомневался, что она его тут же узнала.

Да и он узнал рыжую — это именно она срисовала незваного гостя в камзоле официанта на карнавале, а потом палила по вертолету из пистолета. И теперь тоже прекрасно понимала, что и Сварог узнал ее. Значит, валькирия тоже выбралась из мясорубки? Браво. Хотя что с такой станется...

Безмолвная дуэль закончилась вничью: к рыжей некстати подошел давешний сержантик, позвал: «Дарья Андреевна...» — а потом что-то зашептал на ухо, и она отвела взгляд.

Сварог тоже не стал продолжать игру в гляделки, отвернулся, сделал шаг прочь из толпы...

И почувствовал, как кто-то ласково, но крепко взял его под руку.

— Прошу вас, — раздался над ухом тихий, вкрадчивый мужской голос, — давайте обойдемся без проблем. С вами хотят поговорить. Просто поговорить, ничего больше.

Сначала Сварог едва не начал действовать, машинально, на автомате, рефлекторно... Но потом увидел рядом с собой тупоносые ботинки светло-коричневого цвета, похожие не то на обувку битников, не то на башмаки Олега Попова. И моментально вспомнил их: «ледяная» кладовка, диалог Ботинок и Красивых Сапог. Ключник.

Он поднял глаза, встретился взглядом с коротко стриженным худощавым блондином, бережно держащим его под руку. Ага, вот как ты выглядишь, с-сука. У блондинчика были водянистые равнодушные глаза, худощавое лицо и едва заметный шрам на левой скуле. А где, интересно, Красивые Сапоги? Несут охрану по периметру?

— Эй, — столь же негромко начал играть Сварог, — что это вы себе...

— Пожалуйста, — почти шепотом перебил крепыш, просительным тоном, который напрочь не вязался с его обликом. — Помните, что Лана ждет вас.., вместе с человеком, который желает с вами просто побеседовать.

Что самое интересное, блондинчик не врал. Сварогу и в самом деле ничего не угрожало — пока, если точнее.

— Где она? — спросил Сварог. И добавил — из чистого мальчишества:

— Где она, Ключник?

Опа! Рука, державшая его под локоть, на мгновенье сжалась стальной пружиной. Ну да, ну да, господин Ключник, кажется, весьма не любит, когда его называют этим прозвищем...

— Лана недалеко, — послышался спокойный голос. — Я не принуждаю вас, не заставляю, не угрожаю. Я прошу пройти вместе со мной.