Печать скорби (Война за мир)
Шрифт:
Он нажал какую-то кнопку на ручке двери (стекло со стороны Сварога чуть опустилось. Сварог, опять же машинально, напрягся) и сказал, в сторону окна даже не глядя:
— Ключник, загляни-ка.
Тут же с чмокающим звуком распахнулась дверца. Сварог, поразмыслив, немного подвинулся — и означенный Ключник послушно занял место рядом с ним. Ключник, буквально пышущий угрозой. Но пока не опасный. Как заряженный револьвер со взведенным курком, но — лежащий на столе вне пределов досягаемости.
— Расскажи-ка нам, — спокойно приказал ему Ольшанский, — что совсем недавно произошло в доме Светланы Артемьевой. Правду рассказывай.
Блондин
— А с какого момента...
Он на миг запнулся, а Ольшанский этот миг прошляпил, и Сварог не замедлил этим воспользоваться:
— А с того, голубь ты мой, — ласково сказал он Ключнику, по-прежнему держа общую картинку под контролем, — с того самого момента, когда на горизонте нарисовался вертолет и принялся в две струи поливать людей лекарством от жизни...
Е!.. Попал! Вот кто организовал нападение на праздник в Ледяном дворце. Ключник, кто же еще. И известно, по чьему приказу. И нет ни малейшего сомнения: дай Ключнику волю, и Сварог — моргнуть не успеете — уже превратится в доброкачественный и гарантированный труп.
— Спокойно, — жестко сказал Ключнику Ольшанский. — Выкладывай и не мельтеши. И не с вертолета начинай, а с гаишников.
Ключник помолчал малость и заговорил отрывисто скучным голосом, глядя в никуда:
— Наблюдатель на трассе передал на контрольный пост, что кордон ГБДД уничтожен неизвестными.., точнее, неизвестным — всех бойцов из группы заграждения положил один человек, мужчина, которого якобы пули не берут. Причем, положил посредством двуручного меча. К сожалению, эту информацию принял не я, а мой.., мой помощник, Константин Заславин. У него был приказ не допустить прорыва из Олеговой пустоши на этом участке... А Светлана Витальевна и неизвестный прорвались. Заславин запаниковал, вычислил хозяина.., то есть хозяйку «Геландвагена» и послал ударную группу к ней домой. В коттедж в «Золотой пади». Меня в известность не поставил. Когда я узнал о нападении на коттедж, было.., в общем, было уже поздно. Но это целиком моя вина. Никто не собирался стирать Светлану Витальевну... По крайней мере у меня, а значит, и у моих людей, такого приказа не было.
Он не врал.
— А что стало с мистером Заславиным? — спросил Сварог. Не то чтобы он в самом деле хотел знать. Спросил, просто чтобы не молчать, чтобы участвовать в беседе.
Значит, был, был наблюдатель там, на трассе...
— Заславин наказан, — кратко, но веско ответил Ключник. — Я дал ему шанс подняться, но Заславин им не воспользовался. Я допустил ошибку.
А Сварог явственно представил себе Красивые Сапоги, нюхавшего кокаин в кладовке Ледяного дома, а теперь лежащего где-нибудь в трех аршинах под землей... И ни малейшей жалости по этому поводу не испытал.
— Ну, разобрались? — нетерпеливо спросил Ольшанский. — Коля, трогай помаленьку. Не хватает только, чтобы нами занялась Дашка и чтобы мы продолжили наши выяснения в ментовском «обезьяннике».
— Вы эту рыжую имеете в виду? — Сварог небрежно мотнул головой в сторону подъезда дома. Джип мягко и мощно взял с места, покатил по улице. Второй тонированный «бомбовоз», брат-близнец первого, черной тенью двинулся следом.
Ольшанский и не скрывал своего облегчения от того, что отъехали от опасного места.
— Ее, ее имею в виду... — сказал он, расстегивая пуговицу рубашки. — К сожалению.., а может, и к счастью, только в виду. Доводилось сталкиваться. Если вцепится, хрен отдерешь... Знаете, есть риск оправданный, а есть риск
Ольшанский повернул голову, взглянул Сварогу в глаза.
— Мне нравится, как вы держитесь. Думаю, мы сработаемся.
— Зачем мне с вами срабатываться?
— А у вас другого выхода нет, — олигарх обезоруживающе растянул губы в улыбке. — Вы этого еще не поняли?
— Признаться, нет, — нагло ответил Сварог. — Я вообще медленно соображаю.
Ключник сидел рядом молча и неподвижно, положив руки на колени. Манекен, а не человек. Но манекен опасный, как Терминатор.
— Вы не боитесь, — серьезно отметил Ольшанский. — Это плюс. Хотя любой, я подчеркиваю — любой на вашем месте... — он помолчал. — Знаете, поначалу я действительно всерьез намеревался выудить из вас всю информацию, а потом примитивно утопить в Шантаре. Но.., передумал. Потому что все это неспроста. Не верю я в такие совпадения. И ваше появление под именем Беркли, и звонок Пака, и его смерть...
Последние фразы он явно адресовал самому себе. Странный тип. И слишком много тараканов в голове...
— Что случилось с Паком? — спросил Сварог.
— Вы с ним знакомы?
— В Интернете нашел, — ответил Сварог честно. А что врать-то... — Сегодня ночью.
— Его убили, — буднично сказал Ольшанский. — Инсценировали самоубийство. И я даже подозреваю кто... Пак позвонил мне неделю назад, весь на нервах, сказал, что ошибся в расчетах и все произойдет не двадцать девятого сентября, а буквально завтра. Умолял взять его с собой. Я разобрался с тусовкой, подорвался, приехал — а он уже превратился в блин на асфальте...
Привратник яростно ударил ладонью о спинку водительского сиденья.
— Твари узкоглазые! Мало им китайщины, еще и к нам лезут... Наших людей убивают!
Сказать, что Сварог ничего не понимал, — значит, ничего не сказать.
Машины обогнули небольшой сквер с фонтаном, возле которого по утреннему времени резвились только дети и алкоголики, выехали на довольно оживленную улицу, влились в поток. Водитель Ольшанского вел «бомбовоз» не нагло — напротив: соблюдая, пропуская и даже перед пешеходными «зебрами» притормаживая. А Сварог почему-то был уверен, что это отнюдь не свойственный ему стиль вождения; во всяком случае, даже во времена Сварога (а точнее, во времена его пребывания на Земле) люди высокопоставленные и высокооплачиваемые позволяли себе ездить так, как им надо, а не так, как предписывают ПДД. И сейчас Сварог отчего-то был уверен, что времена ничуть не изменились. Так что, скорее всего, водила получил указания от «погибшего» для всех Ольшанского ехать аккуратно. А вот зачем — вопрос...
— Куда ты направляешься? — спросила Лана.
— Ты веришь, что я тебя не подставлял? — спросил Ольшанский.
— Да пошел ты...
— А вы? — Ольшанский повернулся к Сварогу.
— Я бы, конечно, ответил словами уважаемой госпожи Артемьевой, — осторожно сказал Сварог, — и тоже поинтересовался бы, куда мы, собственно, едем... Но не буду. Пока не буду.
— Расстрел праздника организовал я, — помолчав, негромко сказал Ольшанский. — Равно как и инсценировку собственной гибели. Узкоглазые обошли меня, получили Аркаим, и мне нужно было выиграть время, иного варианта я не видел. Такие дела... Но я не собирался убивать Лану, потому как незачем. Я вообще не знал, что она явится на презентацию. И про вас ничего тогда не знал...