Печать света
Шрифт:
— То есть инициатива поисков исходила от вас? — быстро спросил Николай Павлович.
— Я не понимаю, почему вы придаете этому такое значение, — медленно сказала Мири. — Но раз уж это так важно, я попытаюсь объяснить… Анри не хотел искать родственников. Да и я, признаться, не ожидаю от этих поисков ничего хорошего. Мы приехали ради книги. Но в Париже, когда мы искали, кто ее купил, наткнулись на каких-то еще людей, которые тоже упорно ищут книгу «Лабиринт Иерихона». Они вели себя очень агрессивно. Нам это не понравилось, и, чтобы сбить их со следа, мы и придумали этот поиск родных Анри… Андрея.
— Что
— Некая организация, которая гоняется за всяким культурным наследием. Называется «Мудрость Сиона».
— «Мудрость Сиона»?
— Да, — Мири помедлила и с ужасом подумала, что ведь если «Мудрецы» докопаются до местонахождения книги… подумав об Илоне и детях, она быстро выпалила:
— Это правда. Вы можете справиться в полиции Фрейбурга: к нам в дом проникли какие-то люди, потому что считали, что книгой владела моя бабушка. А выяснив, что книги у нас нет, они попытались отыскать ее у фрау Легерлихт…
— И что?
— Она умерла… — шепотом сказала Мири. — Умерла от разрыва сердца, то есть это не убийство, но… но они вломились в ее квартиру и напугали ее. Мы пытались замести следы, создать впечатление, что цель нашей поездки — поиски семьи Анри.
Губы Яромильского сжались.
— Вот как, — пробормотал он. — Прошу меня извинить, — и быстро вышел из комнаты.
Вернулся он довольно скоро, и вновь в обращении его произошла некоторая перемена. Подозрительность человека, который только что с пристрастием допрашивал молодых людей, пропала, но былое радушие хлебосольного помещика в значительной степени умерилось деловым тоном.
— Пройдемте в кабинет, я подготовил для вас книгу, — сказал Яромильский.
Кабинет располагался на втором этаже. Очень солидная комната, отделанная в английском стиле: панели темного дерева на стенах, массивный стол, кожаное кресло у камина, на стенах гравюры со сценами охоты. На столе лежал ящик, весьма похожий на сейф, и коробка с перчатками.
Николай Павлович надел белые нитяные перчатки, открыл ящик и бережно извлек из него массивную инкунабулу в деревянном переплете. Возложив ее на стол, он жестом поманил к себе гостей и сказал:
— Прошу. Я буду перелистывать страницы, а вы смотрите. Если хотите взять книгу в руки — надевайте перчатки и обращайтесь с раритетом осторожно.
Мири и Анри подошли поближе и уставились на темный и поцарапанный во многих местах переплет. Хозяин открыл его. На первой странице, под затейливо выписанным названием, темнело пятно, которое при ближайшем рассмотрении оказалось экслибрисом.
— Чей это знак? — спросила Мири.
— Это знак библиотеки Легерлихтов. «Лабиринт Иерихона» принадлежал им последние двести лет. Многие коллекционеры имеют экслибрисы. Что-то вроде герба. Бывает, что знак меняется, вот, например, Легерлихты позже заменили символическое изображение крепости на собственный герб. Такие детали, кстати, служат дополнительными ориентирами для датировки перемещения книг. Впрочем, в данном случае все очевидно. — Он указал на сделанную чернилами надпись под экслибрисом. Здесь же вложен был тонкий папиросной бумаги лист с переводом с немецкого на русский.
«Книга сия куплена мной в году 1814 в Париже у старьевщика, который так и не признался,
— Думаю, вы ошибаетесь. В то время книги не имели такой цены, — заметил Яромильский.
— Вот я и говорю, предусмотрительный был человек.
Помещик закрыл книгу, и молодые люди уставились на него в недоумении.
— Вы не покажете нам остальное?
— А там больше ничего нет.
— В смысле?
— Есть текст и несколько иллюстраций. Ни одной лишней или дополнительной надписи в книге нет. Единственная сделана рукой барона.
Мири и Анри переглянулись. Цепляясь за соломинку, девушка попросила разрешения взглянуть на иллюстрации. Не выказав ни нетерпения, ни недовольства, Яромильский одно за другим открывал заложенные папиросной бумагой места в толстенном томе и ждал, пока Мири их сперва разглядывала, а потом фотографировала. Сфотографировала она и запись барона фон Легерлихта.
После завершения этого процесса как-то сразу стало очевидно, что визит их подошел к концу, а потому Мири и Анри поблагодарили помещика Яромильского и откланялись.
Виктор ждал их, сидя в машине. Когда они выбрались на шоссе, Мири нехотя стала рассказывать о результатах поездки. Потом спросила, покормили ли его.
— Да, — кивнул он. — Вкусно. — Помолчав, спросил вдруг: — А чем вы напугали помещика?
— С чего вы взяли? — быстро спросил Анри.
— Через час где-то после вашего приезда они выставили дополнительную охрану по периметру. Патрули с собаками. Собаки серьезные, да и ребята профессионалы.
— Мы рассказали ему про «Мудрость Сиона», и как они охотятся за книгой, — пробормотала Мири. — Мы не могли не сказать, понимаешь? У него жена и пятеро детей.
— Двое его, трое приемных, — отозвался Виктор.
— Откуда знаешь?
— Горничная болтливая.
— Какая разница — его или приемные? — сердито воскликнул Анри.
— Никакой, — пожал плечами водитель. — Это я к слову.
— Слежки за нами нет? — спросила Мири.
— Нет.
Весь вечер Мири и Андрей просидели над фотографиями, так и этак пытаясь отыскать в них скрытый смысл. Однако так ничего и не придумали. А через два дня в новостях промелькнула заметка о том, что российский предприниматель и меценат Яромильский Николай Павлович пожертвовал собранию редких книг Русского музея ценную инкунабулу. Раритет будет выставлен в одном из залов музея.
— Ай да Яромильский! — пробормотал Андрей. — Нашел, как избавиться от опасной книги. В музее до нее трудно добраться.
— М-да, — Мири печатала письмо Эмилю и потому была рассеяна.
— Мы вот добрались — а толку-то?
Анри разглядывал сделанную бароном фон Легерлихтом надпись.
— А может, это шифр?
— Может, — вяло отозвалась Мириам. — Но вряд ли мы его расшифруем.
— Почему?
— У нас нет ключа.
— Археологи же расшифровали иероглифы, — не унимался молодой человек.