Печать зверя
Шрифт:
Княжеский дворец, как и прочие в этом районе, впечатлял размерами и роскошными фасадами. Вдоль подъездной дороги стояли ряды идеально подстриженных деревьев и кустов, а трава выглядела выровненной вручную маникюрными ножницами.
Зато за зданием творилось нечто несусветное.
Просторный луг, спускающийся к воде, был перепахан и изрыт оврагами. Тут и там виднелись военные сооружения — башни, катапульты и палаточные лагери. Разрушения соответствовали размаху устроенных игр.
И на лугу развернулось активное действие.
Через него видны были всадники и пехоты. С двух сторон люди с криками ринулись друг на друга.
На фоне солнца, садящегося в море, смотрелось это всё очень красочно.
Я заметил мага, стоящего у ограды широкой наблюдательной площадки возле дворца. Воздушник старательно ставил заслоны и гасил шум. Судя по его лицу и источнику дара, мужчина был довольно измотан.
Я подошел и поинтересовался, где мне найти нужную даму.
— Да там она, в самой гуще! — с досадой ответил одаренный. — Пока всех не доведет до изнеможения, не успокоится ведь.
Взглянув на поле боя, я так и не смог разглядеть среди участников хоть кого-то, отдаленно напоминающего женщину. Впрочем, рассмотреть что-то там вообще было сложно.
С дальней стороны раздался залп и возникла какая-то заминка. Все кинулись туда, а воздушник немного расслабился, ослабив защитное поле.
— Ну слава богу, — пробормотал он. — Опять напортачили. Перерыв.
Он подошел к столику, стоящему неподалеку, взял бутылку воды и стал пить прямо из горла, проигнорирован посуду. Напоследок обильно полил голову и встряхнул ею.
Я отметил, что на его лацкане такой же преподавательский значок, какой прислали и мне.
— Угощайтесь, — предложил маг, указывая на стол.
— Благодарю, — я тоже ограничился водой, но налил её в стакан. — Граф Александр Лукич Вознесенский, к вашим услугам.
— Граф Вознесенский? — неожиданно удивился мужчина. — Тот самый? Новая звезда нашей академии?
— Я бы не стал выражаться столь помпезно, — вежливо ответил я, но нахмурился.
— Простите, ваше сиятельство, не сочтите за грубость, — воздушник учтиво поклонился. — День выдался длинным и тяжелым, не сдержался, виноват. Брянцев, Еремей Геннадьевич. Мне выпала прискорбная участь управлять кафедрой воздушной стихии нашей славной академии.
Я улыбнулся, в его самоиронии не было ни капли злости. Брянцев… Знакомая фамилия. Уж не родственник ли одного из тех лихих гвардейцев, знаменитых своими кутежами?
Видимо на моем лице что-то такое промелькнуло и Еремей усмехнулся:
— Да-да, ваше сиятельство, один из этих оболтусов мой сын. Полагаю вы знакомы.
— Виделись несколько раз, — подтвердил я.
— И выжили, поздравляю, — снова пошутил он. — Что же, вот и она…
Брянцев кивнул на поле и я повернулся. И чуть стакан из рук не выронил.
К нам несся галопом огромный конь. Совершенно невероятное животное —
Будто специально подбирала момент, чтобы так эффектно явиться.
Дама остановила коня буквально за пару метров от ограды и ловко спрыгнула, потрепав того по холке. Сняла с головы какой-то старинный убор вроде гусарского кивера, и решительным шагом направилась к нам.
Ряпушкина, да и светлейшего князя можно было понять. Дама была великолепна. Красота понятие относительное, но вот внутренний огонь и некоторая гордость вещи вполне осязаемые и исчисляемые.
Людмила Владиславовна была немолода, ох как немолода, но прекрасна. Изнутри женщины исходила такая уверенность, что могла горы свернуть.
И её никак не портил ни шрам на щеке, ни военная мужская одежда. Волнистые волосы, цветом под стать коню, рассыпались по плечам и придали недостающей женственности.
И она безусловно знала, какое впечатление производит и без скромности им пользовалась. Даже шла пусть и быстро, но не настолько, чтобы я не успел толком её разглядеть.
Воздушник подобрался и выпрямился, а я низко поклонился.
— Вы, верно, граф Вознесенский? — спросила она с легкой улыбкой.
Голос был чуть хриплый и при этом мелодичный. Я кивнул:
— Александр Лукич. Очарован, — искренне признался я.
И был вознагражден смехом, достаточно сдержанным, но при этом откровенным. Она не флиртовала со мной, это просто было в её сути. Редкий тип женщин, покоряющий практически все сердца. И ни одним им не покоренные.
— Ах, как же жаль, что вы столь молоды, — вздохнула она. — А я уже не столь юна, чтобы проверить степень вашего очарования.
От такой прямой речи я растерялся на миг и напрочь позабыл о манерах. Как и уверять её, что она по-прежнему молода и прочее. Хотя, по правде говоря, вполне годилась в бабушки молодому графу. Дама рассмеялась ещё заливистее. Так вот о какой экстравагантности предупреждал ректор.
— Извините мне мою бесцеремонность, — без капли сожаления игриво сказала она. — На поле боя охватывает такой азарт, что забываешь обо всем.
— Людмила Владиславовна…
— Прошу, — подняла она руку, поморщившись. — Мила. При своих, — быстрый взгляд в сторону Брянцева и такая же мимолетная очаровательная улыбка для него, — зовите меня только так. Так о чем вы хотели побеседовать, милейший Александр. Вы же не возражаете, если я буду так к вам обращаться?
— Не возражаю, — улыбнулся я.
Против такого напора вообще было сложно устоять. Да и не к чему. В эмоциях дамы, которые она вообще никак не скрывала, царила какая-то незамутненная радость и веселье. Ни единого намека на насмешку, превосходство или подобное. Удивительная женщина, и правда.