Печенье на солоде марки «Туччи» делает мир гораздо лучше
Шрифт:
Когда я оказалась на старой парковке, у пожарной лестницы громко лязгнула дверь служебного входа, и я остановилась как вкопанная.
Иголка соскочила с пластинки и упала рядом.
Меня мгновенно окутала тишина.
С парковки навстречу мне шёл Марио, слегка ссутулившийся, опустив голову, с рюкзаком на плече.
«Если он не поднимет голову и не увидит меня, пока сосчитаю до трёх, убегу», – подумала я прежде, чем успела запретить себе это.
А что я обманывала себя, убеждаться не пришлось, потому что не досчитала до трёх, как Марио поднял голову и посмотрел на меня.
Все фонари на старой парковке были испорчены. Только один в центре освещал большую круглую лужу.
Там мы встретились с Марио.
И
Теперь, когда не стало пропасти, отделявшей первый ряд партера от сцены, его лицо предстало передо мной со всей отчётливостью.
Тонкий нос, чуть свёрнутый влево, нижняя губа пухлая и немного оттопыренная, верхняя – длинная и тонкая, на подбородке еле заметная продольная вмятина, заострённые уши, лоб и щёки в морщинах, серая кожа, неровные, как у бродячей собаки, зубы. И в сощуренных голубых глазах какой-то немыслимый свет, как у человека, бросающегося со скалы.
Всё в нём сходилось великолепно. Марио мог быть только таким и никаким другим. Но главное – никто не мог быть лучшим Марио, чем он.
Чудеснее вообразить себе Марио не смогла бы даже я сама.
В последнее лето, когда бабушка повезла нас с Ноэми в кругосветное путешествие, мы иногда проводили целый день в каком-нибудь музее.
Чтобы не умереть от скуки при моём равнодушии к изобразительному искусству, я придумала себе игру: «Найдимарио».
Она заключалась в том, чтобы найти Марио во всех произведениях, перед которым надлежало постоять хоть немного. И каждый раз, находя его, я зарабатывала очко. А когда не находила, очко доставалось Ноэми, которая просто придавала человеческий облик какому-нибудь воображаемому противнику, даже отдалённо не понимая зачем.
Полнейшее равнодушие ко всему на свете делало её во время каникул очень удобным соперником: она лишь тупо, безучастно, а значит, и без всякого желания победить подсчитывала свои очки. Этот последний момент не следует недооценивать, учитывая, что она проигрывала всегда.
И в самом деле, не знаю, специально ли бабушка водила меня посмотреть произведения, в которых всегда оказывался Марио, но факт тот, что я неизменно обнаруживала его повсюду.
Иннокентий Х в эскизе Фрэнсиса Бекона по мотивам портрета Веласкеса, святой Фома в Неверии святого ФомыКараваджо, центральная фигура в Джаз-бандеДюбюффе, святой Павел Отшельник в одноимённой картине Риберы, фигура справа в Избиении камнями святого СтефаноЭльсгеймера, Христос в Современной миграции духаОроско, святой Михаил Архангел в Богоматери с младенцем и святымиПеруджино, человек с лицом цвета сепии и в чёрной шляпе на заднем плане в ИнтригеЭнсора, святой Франциск Ассизский в одноимённой картине Зурбарана, прямая вертикальная линия внизу справа в Гнили в СпитцформеКандинского, чёрный шарик в Южном садуКлее, красный – в КомпозицииМондриана, жёлтый – в Глазах в жаруПоллока, стакан с абсентом в Женщине, пьющей абсентПикассо и, само собой разумеется, червовый туз в Натюрморте с игральными картамиБрака.
Мне так нравилась эта игра, что бабушке приходилось порой буквально за руку уводить меня дальше. Особенно, должна признаться, когда, играя в «Найдимарио», я обнаруживала ещё и себя. Вместе с ним. Как Геро и Леандр в одноимённой картине Этти, он и она в ПрогулкеШагала, Мария Магдалина и Иисус в РаспятииГрюневальда, Персей и Андромеда в Освобождении АндромедыПьеро ди Козимо, Аполлон и Дафна в одноимённой картине Поллайоло.
Если бы Ноэми поняла, в какую игру мы играем, то сказала бы, что я лукавлю.
Но я не лукавила.
Теперь, когда он стоял передо мной, я могла поклясться в этом.
Марио являл собой всё, что я воображала себе как Марио.
Гора Фудзи в Горе Фудзи прекрасным днём, когда дует бризХокусаи в первую очередь.
Столько оказалось сразу всего, что нужно было увидеть, что я могла бы стоять и любоваться им, не открывая рта, до скончания века. А если учесть к тому же, что мы не разговаривали с ним уже почти два года и никогда в жизни не виделись, то мне даже в голову не пришло тратить время на разговоры.
Если бы кто-то проходил в этот момент рядом со мной, он ничего не заметил бы.
Но если бы заглянул в меня, то ослеп бы.
Тишина, стоявшая оттого, что я ничего не говорила, была такой, какая бывает, когда человек входит в Сент-Шапель. [27]
Красочная тишина.
Тишина священных шестисот квадратных метров витражей, залитых солнечным светом.
Марио тоже смотрел на меня молча.
Но я не задавалась тогда вопросом, что это за молчание.
27
Святая капелла Сент-Шапель – часовня-реликварий. Находится на территории бывшего Королевского дворца на острове Сите в Париже.
Я ещё была насекомым.
Я ничего не спросила.
Просто, привстав на цыпочки, закрыла глаза.
Только необыкновенный поцелуй мог дать мне Марио.
Неземной.
Нежный.
Невесомый.
Бесподобный.
Чистейший.
Сказочный.
Марио поцеловал меня именно так.
В ту ночь я не сомкнула глаз.
На другой день не прикоснулась к еде. Не стала состязаться с синьором Паоло и получила ужасный неуд по грамматике у месье Юбера.
Следующие ночь и день я провела так же.
Всё повторилось ещё одной ночью и одним днём.
Целую неделю, если не считать различия дисциплин, по которым я получала жуткие неуды, все дни проходили одинаково.
Самые прекрасные дни в моей жизни.
Неукротимые, сияющие, неохватные. Ни в какое сравнение не идущие с тысячью четырьмястами семьюдесятью тремя сериями принцессы Хико.
Сутки за сутками билось моё сердце в бешеном ритме, колотилось в огненном вихре, ибо я вновь и вновь переживала поцелуй с Марио, украшая его всеми способами, обряжая разными рюшами, кружевами и кринолинами, достойными Мулен Руж, строя вокруг него самые невероятные и чудесные сюжеты. Вставляя всюду, куда только вздумается. Драконы и колдуньи, сверкающие мечи, тёмные колодцы, харакири несчастных девочек, гигантские самураи на лошадях в сбруе, маленькие лиловые летающие феи, волшебные напитки, эликсиры, башни, тюрьмы, заколдованные горы и взбесившиеся океаны, чудовища-людоеды и творения тьмы.
Моё тело, целиком пребывая во власти воображения, инсценировало всё это от роли к роли с творческой изобретательностью, достойной премии «Оскар». Я кружилась по ковру, когда мы с Марио танцевали под музыку венского вальса, я пряталась под лестницей, когда нас искали враги. А в тот день, когда пошёл снег, бросилась в пургу, чтобы расколдовать принца, которого Снежная Королева превратила в ледяную статую.
И в конце, являли ли мы с Марио самих себя или Юдифь и Олоферна, Чио-Чио-сан и офицера Военно-морского флота Северо-Американских Соединённых Штатов Ф. Б. Пинкертона, Адама и Еву, Одиссея и Цирцею, Мастера и Маргариту, Кеикса и Альсиону, Ромео и Джульетту, Мими и Рудольфа, Манон и Де Грие, Калафа и Турандот, не имело никакого значения. Финал всегда оставался неизменным.