Педагогика для всех
Шрифт:
А внутренний мир человека целенаправлен. Это его основное свойство, скрытое от большинства людей. Нам кажется, будто мы такие, какие мы есть, а на самом деле мы такие, какими мы стали от движения к целям, иногда даже и не осознанным нами. Слово "целеустремленный", как и все слова такого рода, тоже имеет два смысла, общий и превосходный. Мы называем целеустремленным человека, который настойчиво добивается своего, мы иногда восхищаемся им, иногда иронизируем: "Этот знает, чего он хочет!" - в зависимости от того, чего он хочет. Но и все люди, даже самые безвольные, все-таки целеустремленны, потому что личность - целеустремленная система, она не существует вне нужды, вне целей ее просто
Мы побаиваемся слова "цель", потому что далеко не каждый из нас имеет ясную, осознанную цель - да еще одну на всю жизнь; мы не великие. Мы живем себе и живем. У нас множество забот сегодняшних и завтрашних, есть и заботы на будущее, заботы о будущем, но слово "цель" кажется нам слишком значительным для того, чтобы прилагать его к простым нашим заботам. И все же внутренний мир ребенка, как и внутренний мир взрослого, - это мир, движущийся к целям, пусть и неосознанным. Именно эти цели, явные или тайные, и определяют, что для ребенка значащее в мире, а что не имеет значения; что ему интересно, а что нет; что вызывает чувства, а что нет.
Из этого следует, что мы не можем повлиять на ребенка, не меняя его целей. Все воспитание - это целеуправление, целенаправление. Мы управляем не ребенком, а его целями (если умеем управлять ими). Мы достигаем или не достигаем успеха в строгой зависимости от того, становятся ли наши цели целями детей. Убеждением ли, соблазном ли, примером ли, внушением ли, просвещением ли, отношением ли своим влияем мы на цели ребенка и подростка, но другой возможности воспитывать не существует. Так - получается, а так - нет.
3
Внутренний мир человека держится на стержне "нужда - цель".
Нужда коренится в глубинах личности, цели порождаются в глубинах общества. Если бы человеком руководила одна лишь нужда, то воспитание было бы невозможно. Если бы человеком руководили одни лишь цели, то воспитание было бы таким легким делом, что оно стало бы ненужным - цели общества автоматически передавались бы людям. Но воспитание и нужно, и возможно, если понимать, что оно как раз и состоит в формировании оси "нужда - цель". Семья больше влияет на нужды ребенка, школа - на его цели, но и семья, и школа имеют дело не с нуждами или целями, а именно с осью "нужда - цель", и воспитание приобретает силу там, где умеют формировать и нужды, и цели, или скажем проще - желания ребенка. Правильно поступить - возбудить чистое, честное, полезное желание.
Самое основательное, самое эффективное воспитание - это воспитание желаний.
Можно воспитывать - бороться с желаниями ребенка, обуздывать их.
Можно воспитывать - учить ребенка самообузданию.
Можно воспитывать - отдаваясь на волю ребенка, уступая его случайным желаниям.
А можно воспитывать сами желания, обогащать их, направлять осторожно и терпеливо, понимая их природу, исключив из воспитания даже идею обуздания и самообуздания. Не против природы идти и не на случай надеяться, а помогать природе ребенка проявиться в ее лучшем обличье.
Большинство из нас думает, что человек действует примерно по такой схеме:
ГЛУПОЕ ЖЕЛАНИЕ - УМНОЕ СОЗНАНИЕ - СИЛЬНАЯ ВОЛЯ - ДОБРЫЙ ПОСТУПОК
Поэтому почти все внимание педагогика сосредоточивает на сознании и воле.
На самом деле сознанию очень
Нет, это ненадежно. Действительно надежное поведение выглядит гораздо проще:
ДОБРОЕ ЖЕЛАНИЕ - ДОБРЫЙ ПОСТУПОК
4
Легко сказать! "Доброе желание"! "Воспитывайте желания"! Желания ребенка случайны, мимолетны, капризны. У него нет понятия цели - и потому личность его не оформлена. Внутренний мир складывается и предстает перед ребенком лишь тогда, когда он становится подростком.
Между тем желания ребенка главным образом и волнуют нас. На практике мы только с ними и сталкиваемся, только с ними и сражаемся, только от них и страдаем. В обычной жизни, если говорить честно, маме нет дела до того, что чувствует ее сын. Да чувствуй что угодно, только не желай лишнего! А главное, не выражай своих желаний вслух!
Надо спать - а он не хочет. Надо за уроки - не хочет. Необходим покой в доме - а он хочет слушать музыку. У мамы голова болит - а он хочет барабанить. То его не заставишь, то, еще хуже, не остановишь.
Мы потому так мало заняты воспитанием желаний и так сильно - борьбой с желаниями, что культура желаний - самая трудная, самая неподдающаяся часть педагогики. Много лет назад П. П. Блонский, известный советский педагог, писал: "Если мы станем перечитывать современные книги по педагогике, мы найдем там чрезвычайно много об умственном развитии, немало о воспитании воли и характера, кое-что о воспитании чувств и почти ничего о воспитании желаний..."
Что за тайна? Почему и сегодня, через полвека после того, как были написаны эти слова, на тысячу книг по воспитанию ума - десять о воспитании чувств и едва ли одна - о воспитании желаний? Все пишут, что воспитание желаний - главная задача (тот же П. Блонский так писал, а в наши дни - В. Сухомлинский), и все отчего-то эту задачу обходят.
Да потому что в общем нашем представлении желания - это лишь одно из душевных движений человека. Есть воля, есть ум, есть чувства, есть еще что-то, и есть желания, которые непонятно откуда берутся - и потому непонятно, как их изучать и как на них воздействовать.
На самом деле желания - не одно из проявлений личности, желания и есть сама личность, потому что личности нет вне направленности на что-то, без "нужды - цели".
Воспитание желаний - это не воспитание чего-то отдельного, не пресечение капризов, не борьба с потребительством, не обуздание разрушительной энергии, а воспитание всей личности ребенка.
5
Я оплошал, я здорово оплошал.
Дело было так. Наша дочка Катя с ее мужем и годовалым их сыночком сняли дачу, и мы с Матвеем поехали их навестить. Ну, лето, веранда, чай, разговоры. Матвей играл на крылечке, хлопал дверью - открывал и с силой закрывал ее не переставая. Ему говорили: "Ну хватит, ну кому сказали!" - а он, как всегда в таких случаях, смеялся дружелюбно и продолжал свое. Никакого страха! Он даже и не сердится на нас, не обижается - смеется, и все. Остановить его нет сил ни у кого, можно лишь занять его чем-нибудь другим, и он охотно отзовется на любую идею; но ведь нельзя же постоянно заниматься мальчиком! Солнечный день, сидим мирно, пьем чай, разговариваем, время от времени покрикивая: "Матвей, ну хватит тебе! Дверь сломаешь!"