Педология: Утопия и реальность
Шрифт:
Представим себе, что материал зародившейся доминанты не имеет для себя почвы — опыта в организме работника. Это значит, что волокон, заинтересованных в продвижении по ним тока, в мозгу нет — «размахнуться» мозгу не над чем; связи создавать не из чего, — и «порыв» пропадает впустую.
Неудивительно, что внимание в таких условиях быстро раздробляется, и усвоение в итоге ничтожно. Мало того, подобная доминанта — «мыльный пузырь» — вызывает часто взрыв озлобления или отчаяния у работника: субъективно он готов на все 100 % — и интерес, и усердие, и техника — все великолепно, — результат же ничтожен: в чем дело — не поймешь. От злобы, отчаяния и прочих дезорганизующих аффектов
Таков вред от неуменья строить работу на основе предыдущего опыта.
Наши соображения по этому поводу имеют чрезвычайно актуальное значение именно у нас, в советских условиях. Пробившиеся впервые к знанию новые массы стихийно, в бешеном темпе порываются сразуовладеть всеми достижениями научной культуры.
Рост масс действительно бешеный, невиданный в истории, но при этом случаются и больные срывы: когда стремление захватить сразу все, бешеная энергия, бросаемая в атаку, горячий интерес — натыкаются на недостаток подготовки к овладеваемому материалу. Нужна последовательность, ступенчатость:соблюдая их ( обязательно соблюдая их!),при такой мощной доминантной зарядке наши массы действительно способны творить чудеса — и творят их.
В мозговой работе новое надо строить на основе уже приобретенного. Казалось бы, элементарнейшее правило, «азбучное — до идиотизма», но именно оно забывается особенно часто при умственной деятельности, так как при ней очень слаб контроль, учет проделанного; уродств процесса работник не замечает и продукт работы переоценивает.
Проверь себя — готов ли к предстоящей работе? Имеется ли у тебя для нее опыт?
В трех развернутых нами главах об элементах доминанты мы шли всецело за организмомработающего: приспособляли рабочий процесс к конституции, к биологическому (в том числе и эмоциональному) состоянию, к опыту (т. е. к следам, оставленным им в организме).
Могло даже создаться впечатление, что мы идем «в хвосте организма», на 100 % применяемся только к его качествам, не пытаясь его перестроить по пути наших целей. К несчастью, подобный хвостизм наиболее часто встречается именно в подходе к умственному труду. Уже одна хотя бы яростная защита «вдохновения» чего стоит!
Ведь фактически теория «вдохновения» целиком строится на самом фаталистическом хвостизме:обеспечь все — для « выявления»вдохновения из «стихии организма», из стихии «подсознательного». Предполагается тем самым, что «вдохновение» не организуется, не «делается», но «возникает само», «изнутри организма», для сего поставленного в благоприятные условия.
Наш четвертый тезис целиком направлен на борьбу с этим нелепым, мистическимв корне своем, хвостизмом.
Да, в умственной работе надо обязательно учитыватьорганизм, — но вместе с тем надо энергично вести его за собою— по пути наших деловых целей.
Необходимо в интересах наилучшей умственной продукции провести систему настойчивейшего, непрерывного тренажанашего мозгового аппарата. Мало того, ни одна рабочая доминанта «мозговика» не будет прочной, глубокой, если она не связана с системой тренировки, организации мозга.
Часто говорят: «Сделай
Действительно, «давить» на мозг нельзя: давить — значит работать без доминанты, а такая работа затрачивает много и дает ничтожно мало. Однако и «ждать» доминанты, «обеспечив для нее предварительные условия», тоже нельзя: интерес — явление капризное и не обеспечив ему устойчивой,притом активной опоры,мы рискуем в любое время снова упустить эту «синюю птицу».
Надо добиться такого состояния мозга, при котором он легко подчинялся бы нашим заданиям без того, чтобы сам работник испытывал чувство насилия над собою, чувство «нажима».Эта и удается путем проведения настойчивой предварительной тренировки,путем длительного организующего воспитаниянашего мозгового аппарата.
Наилучшая мозговая работа — это вовсе не «безвольная» работа, но работа, которая явилась результатом предварительных длительных «волевых» процессов: волевое привычно автоматизировалосьи субъективно кажется нам «безвольным».
Пример. Сидят в аудитории студенты, слушают лекцию. Лекция всех их интересует — сильная доминанта налицо. Условно (конечно, абстрактно) положим, что у всего коллектива доминанта одинаковой силы. Во время лекции являются запоздавшие: они бестактны, а потому шумят, рассаживаясь, стучат сапогами, шепчутся. Проследим реакции сидящих на эту шумиху, проверим «поведение» их доминанты.
Одна часть, проделавшая в прошлом большую работу по волевой тренировкевнимания и пр., не только не отвлекается от лекции, но наоборот, приобретает от новогораздражителя дополнениек своей доминанте, усиливая ее (по примеру лягушки Ухтомского — см. выше).
Другая группа, лишь начинающая свою тренировку, напряженнопротиводействует новому раздражителю, стараетсяне смотреть на входящих, но часть внимания их все же рассеивается: доминанта лишается части своих двигательных сил. Третья группа, привыкшая лишь к «расхлябанным», хвостистским мозговым процессам (по «вдохновению»), тренировки не проводившая,быстро сламывает свою доминанту и «во все глаза», «во все уши» изучает (?) хулигански ворвавшихся товарищей.
Во всяком нашем рабочем мозговом процессе одновременно сталкивается несколько сил: а) силы, содействующие рабочему процессу(как внутри организма работника, так и вне его): все мысли, переживания, функции, ощущения, идущие по путирабочего процесса и питающие его; все элементы внешней среды, содействующие мозговому процессу (техническая обстановка, нужные пособия и т. д.); б) силы, препятствующие рабочему процессу,дробящие элементы процесса, отвлекающие его от нужной нам целенаправленности: внутриорганические тормоза(сторонние — отвлекающие или конкурирующие— мысли, переживания, функции, ощущения) и средовыетормоза (шум, нецелесообразное освещение и т. д.).